In the town where I was born
Lived a man who sailed to sea
And he told us of his life
In the land of submarines
(BEATLES)
«ЖИЗНЬ в КРАЮ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК»
Вот уж никогда не думал, что Джон и Пол напишут песню обо мне.
Нет, правда. Обратимся к тексту. «В моем родном городе жил моряк (а я и точно бывал в Ливерпуле). И этот тип любил проехать нам по ушам о своих приключениях в Краю Подводных Лодок».
И для тех, кто станет читать этот текст дальше, и для тех, кто уже решил прекратить, сразу заявляю: все, что изложено ниже, не происходило на самом деле никогда. Т.е., это – просто треп. Поскольку любой моряк – родственник Мюнхгаузена.
Кто хочет знать факты, пусть изучает записи в вахтенном журнале. Скучно, но достоверно.
А настоящие морские рассказы, как бы они не назывались: «Приключения капитана Блада», «Тайна двух океанов» или мемуары уважаемых военморов – враки от первой до последней буквы.
Потому что моряк обязательно пьяница и немного трепач. Ежели моряк этот не язвенник и не начальник секретной части. А какой он в этих двух случаях моряк?
Так что, если я расскажу о трех дальних походах, то таких было не больше двух, а может быть, и не было вообще. Если я видел в перископ авианосец «Китти Хоук» или сиськи мисс мира 1989, размотанные по шезлонгу на борту яхты миллиардера Анасиса, плюньте мне в глаза. Не было этого. Не видел. Но, разрази меня гром, что это были за сиськи! А яхта?! А шезлонг?! Да и «Китти Хоук», положа руку на ногу, тоже в общем, машина – ничего себе так.
Как бы то ни было, отхлебнув из горлышка толстушки «Appleton Estate’s 21 Year Old Jamaica Rum», я себе продолжу повествование, а вы ловите меня на слове.
Да, и будем помнить: Минздрав предупреждает: употребление алкоголя сверх меры вредит вашему здоровью. А литр никотина убил не один табун здоровых, честных и трудолюбивых лошадей.
ВРЕМЯ РОЖДАТЬСЯ и ВРЕМЯ УМИРАТЬ. ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ.
И снова лето. И опять жара. И опять я дежурный по части. Все, как в первый раз, только…. Нет майора Либермана. Дедушка дослужил до пенсии. Место его занимает старший лейтенант Лукин. Вот вам и карьерный рост. Не представляю себе в Домодедово старлея на майорской должности. Лукин – коренастый крепыш, прочно стоящий на земле на небольших и толстых кривых ногах. Сапоги начищены до блеска. Всегда. Лукин вездесущ. Он и на стройке и в казарме и на ночных рейдах – облавах по блатхатам, адреса которых известны ему одному. Я ни разу не видел его усталым. Улыбка его – улыбка флибустьера, который сейчас вспорет живот толстому негоцианту и достанет оттуда проглоченный брильянт. Экономным и точным ударом он может вырубить любого комсомольца, не зависимо от физического сложения и авторитета последнего. Вместе с тем, это – очень внимательный к другим человек и сто процентов надежный товарищ. Я тоже уже не тот. Дежурю я по графику, а не по «затычкам». Я настолько заматерел, что могу себе позволить на дежурстве отпустить по домам всех ответственных по ротам. При этом распорядок дня в части соблюдается. Мне не нужно присутствовать на подъеме ни в одной роте. Все встанут и все построятся. И я ни разу не ударил ни одного воина-строителя. Ни разу.
Инструктаж. Полноценный. Разойдись. Потом наш НШ Лукин говорит: «Виталий, зайди». «Слушай» - он мне. «Сегодня день будет хреновый. Чуйка у меня. Хочешь, я в части заночую?» «Да, ладно?» - это уже я. «Ступайте домой, Ваше благородие».
И точно. За забором нашей части, куда ни глянь – пустырь. А тут понаехало. Ну тебе – Золотая Орда. Какие-то палатки в поле, бойцов куча. Что за дела? Оказалось, что из нашего главспецдальстроевского зажопья в Хабаровск прибыл еще один батальон и временно разместился на просторах родной земли. Ну, разместился и разместился. Мне то, что? У них свой монастырь, у меня – свой. Ан, нет! Время к вечеру. На пороге моей дежурки – депутация. Лица кавказской национальности. И очень недобрые. «Слушай, лейтенант…». «Отставить» - говорю. «Старший, ко мне. Представиться». Вышел «старший». «Представился». И оказалось. Командование и все офицеры их отряда, разгрузив личный состав, отправились на разграбление города Хабаровска. А что? Имеют право. Вся служба в тайге. А тут – город, кабаки, бабы. Одно только плохо. Вся эта Орда жрать хочет, а нечего. А советский офицер – он же во сто крат заботливей любой матери, кормящей грудью. «Ладно, мужики» - будет вам ужин. И горячий. В общем, велел я своей властью вскрыть наш продсклад, сварганить по быстрому нечто горячее и накормил еще один батальон. Более-менее организовано, кстати. А после наступила ночь. Только, особенная. «Хрустальная». Или «ночь длинных ножей». Как хотите. Обхожу я свое заведование, а двери в ротные помещения заперты. Что за херня? Начал «колоть» дежурных по ротам. И выяснилось, что вновь прибывшие ордынцы зацепились с нашими. И как-то, ну очень нехорошо. И те «резать придут». Ночь. Поле. Связи нет. Я один с долбаной повязкой «дежурный по части». Входная дверь в казарму с треском вылетает. Я на площадке между первым и вторым этажами. В пролом ломится банда. Глаза бешеные. У многих в руках короткие куски арматуры, спиленные «под карандаш». Заточки. И я представляю себе, как сейчас этот дротик с хрустом войдет мне в переносицу и закончится Виталий Степанов с его гребаным детством, учебой в СВВПСУ и планами на очередной отпуск. В голове вертится Владимир Семенович: «Метнул, гадюка. И нету Кука». А во главе всей этой банды тот самый «старший». Да и «депутаты» в первых рядах. «Старший» чего-то крикнул и вся рать остановилась. «Вы сегодня дежурите, тов. лейтенант?» «Как видите» - говорю. «И в мою часть вы не войдете». «Старший» что-то прошипел. Ругался, наверное. И мне. «Живите. Мы завтра придем». И вся банда убралась по своим палаткам.
А утром я получил массовый оргазм. Приехал не кто-нибудь, а сам начальник штаба всего нашего ГлавСпецДальСтроя. Молодой полковник. Чем-то Лукин, только немного взрослее. Петлицы и околыш красные. На груди колодок дохерищи. С ним – свита. Полковники, да подполковники. Статные молодцы. Один к одному. Вот бы их сюда командирами взводов. Ну, приехал и приехал. Эка невидаль. Дальше Кушки не пошлют. Дошла очередь до меня. Не долго томился. Короткий стук в дверь. «Прошу разрешения, товарищ полковник». Кто-то из свиты ехидно хихикнул: «Это что у нас за моряк такой выискался?» И тут я услышал глас с небес. Божественную музыку и серебренных колокольцев тихий перезвон. НШ посмотрел на меня. Губы его поползли вниз и вбок. «Так он и есть моряк» - произнес НШ. «Приказ на него пришел. Откомандировать в распоряжение политуправления ТОФ». Если бы не стойка «смирно» и плотно сжатые булки, я бы пукнул. Честное слово! Приняв у меня доклад, НШ начал «соблазнять». «Зачем тебе, Степанов, этот флот сдался? Давай НШ отряда в Гусиноозерск! Прямо завтра. Я тебе телефон свой оставлю. На помощь и содействие можешь рассчитывать любые». Я поблагодарил за оказанное доверие и высокую честь и, сменившись с дежурства, метнулся в Военторг базы КАФ покупать морскую форму. Минимальный комплект. В этот день я родился заново.