ИСТОРИЯ ВОЙН И ВОЕННОГО ИСКУССТВА...

[Виктор Дьячков]

Виктор Дьячков !!!! Где ?
admin писал(а):
Бой на острове Скафтерия в 425 году до н.э.

admin писал(а):
Сражение под Лехеем в 390 году до н.э.

Бой на острове Скафтерия в 425 году до н.э.
Афиняне высадили ночью на острове десант из 800 гоплитов, а утром к ним присоединили еще 800 пелтастов (среднюю пехоту). Главным оружием пелтастов был дротик.
Атаку тяжелой пехоты Демосфен решил подготовить действиями пелтастов, которые для этого были разделены на отдельные отряды и расположены на окружающих высотах. Пелтастам было приказано атаковать спартанцев с фланга и тыла в тот момент, когда они двинутся в атаку. Фаланга афинских гоплитов построилась в долине на южной оконечности острова.
Первый этап боя — наступление спартанской фаланги и ее беспомощность в борьбе с пелтастами.
Когда показалась наступающая спартанская фалагга, пелтасты спустились с гор и, действуя в рассыпном строю, стали поражать спартанцев дротиками, камнями и стрелами. Выделенные против пелтастов отряды спартанских гоплитов оказались бессильными, так как атакованные пелтасты удара не принимали и отступали в горы, а затем снова обрушивались на спартанскую фалангу, которая вскоре потеряла свою сплоченность.
Второй этап боя — отступление спартанской фаланги в старое укрепление, удар пелтастов с тыла и капитуляция спартанцев.
Спартанские гоплиты, утомленные бесплодной борьбой с пелтастами, вынуждены были отказаться от атаки афинских гоплитов и отступить в небольшое старое укрепление в северной части острова. Обеспеченные с тыла и флангов, спартанцы отразили несколько атак афинских гоплитов. Тогда, по инициативе начальника отряда мессенцев, пелтасты пробрались через береговые утесы по малодоступным тропинкам и внезапно ударили в тыл спартанцам. Обход пелтастов решил исход боя. 292 человека сложили оружие, среди них было 120 спартанских гоплитов.
Успех афинян современники объясняли численным превосходством и пересеченной местностью, которая затрудняла действия спартанской фаланги. Эти моменты, безусловно, оказали влияние на ход боя. Но главную, решающую роль сыграли пелтасты, действовавшие в рассыпном строю. Фаланга афинских гоплитов служила опорой для действий пелтастов, которые, взаимодействуя с гоплитами, наносили удары спартанцам.
Непобедимая до того времени спартанская фаланга потерпела поражение. Легко вооруженный пелтаст одержал победу над тяжело вооруженным гоплитом. Дротик победил копье. Появление нового вида пехоты (пелтастов) усложнило организацию армии.
Этот небольшой бой на острове Сфактерия выявил роль средней пехоты в бою, показал новые моменты в тактике пехоты, заключавшиеся во взаимодействии средней и тяжелой пехоты. Преимущества пелтастов перед гоплитами стали ясны уже в боях при Спартоле в 429 году и в Этолзди в 426 году до н.э.
Бой на острове Сфактерия — важный этап в развитии тактики пехоты. Здесь впервые был применен бой в рассыпном строю, который вела регулярная пехота. Тактика усложнилась, теперь она состояла из сочетания действий гоплитов и пелтастов.




Коринфская война 395-387 годов до н.э.
После Пелопоннесской войны гегемония в Греции перешла к Спарте. Спартанская гегемония оказалась для союзников хуже афинской. В греческих городах росло недовольство политикой спартанцев, созревала почва для возникновения антиспартанской коалиции.
Внешняя политика спартанцев обострила их отношения с персидской деспотией, которая стремилась восстановить свое господство на Эгейском море и в греческих городах Малой Азии. Началась война персов со Спартой. Персы были заинтересованы в обострении внутригреческих противоречий и способствовали скорейшему возникновению антиспартанской коалиции в Греции.
В 395 году до н.э. против Спарты выступили Фивы, к которым присоединились сначала Афины, потом Коринф, Мепары и другие греческие полисы. Так началась Коринфская война, названная так потому, что основным районом боевых действий был Коринфский перешеек. Против Спарты выступила Персия в союзе с сильной внутригреческой коалицией.
В 394 году у мыса Книд (на побережье Малой Азии) персы разбили спартанский флот. Вслед за этим персидский флот опустошил берега Пелопоннеса и подошел к Коринфскому перешейку. Персы теперь способствовали усилению Афин. На персидские деньги были восстановлены длинные стены, соединявшие Афины с гаванью Пирей, частично восстановлен флот и путем вербовки наемников усилена армия.
Афины, несмотря не поддержку Персии, не могли содержать большого количества дорогостоящих гоплитов. Пришлось идти по линии облегчения защитного вооружения, что уже практиковалось во время Пелопоннесской войны. Металлический панцырь стали заменять панцырем из пеньки, тяжелый металлический щит был вытеснен легким кожаным. Изменения в вооружении оказали влияние на тактику греческой пехоты: она получила возможность маневрировать в бою.
Крупную роль в реорганизации афинской армии сыграл стратег Ификрат, который большое внимание уделил организации, вооружению и боевой подготовке пелтастов — средней пехоты. Энгельс отметил, что пелтасты не играли большой роли до реорганизации, проведенной Ификратом после Пелопоннесской войны. Ификрат обучал своих наемных солдат - пелтастов действиям в составе фаланги. При нем было облегчено защитное вооружение гоплитов и удлинены копья, вследствие чего копья третьих и четвертых шеренг оказались впереди фронта. Пелтасты были вооружены дротиками и длинными мечами, их защитное вооружение состояло из шлема, куртки из холста в несколько слоев и легких лат, которые прикрывали ноги и бедра.
Удлинение копья усилило оборонительную силу фаланги, а легкое вооружение и мечи позволили решать исход боя стремительной атакой в сомкнутом строю. В атаку пелтасты шли быстро, сблизившись с противником на 10—20 м, они пускали тучу дротиков, а затем бросались вперед с мечами. Таким образом, бойцы действовали теперь и метательным и ударным оружием.
“Простота древней дорической фаланги, — писал Энгельс, — уступила, таким образом, место гораздо более сложному боевому строю; деятельность командующего стала важным условием победы, и стали возможными тактические движения”. Энгельс отмечает, что легкая афинская пехота пользовалась большой славой за свою сообразительность и быстроту как в принятии боевых решений, так и в их выполнении. На пересеченной местности пелтасты успешно боролись со спартанской фалангой. Они хорошо маневрировали, практикуя фланговые движения, охваты, обходы и т. п. Легкая пехота либо атаковала легкую пехоту противника, либо заходила во фланг и тыл фаланги, внося замешательство в ее ряды. В случае победы легкая пехота начинала преследование, при поражении она прикрывала отступление. В ее задачу входила разведка, набеги, атака противника на марше, захват обозов и отставших воинов противника.
Реорганизованная Ификратом афинская армия вскоре показала свои преимущества перед спартанской пехотой. Особенно ярко эти преимущества выявились в бою под Лехеем в 390 году до н.э.

Битва под Лехеем - 390 г. до н.э.
В Лехее, недалеко от Коринфа, находился сильный спартанский гарнизон. В Коринфе были сосредоточены значительные силы афинян: гоплиты под командованием Каллия и пелтасты во главе с Ификратом.
Отряд спартанских гоплитов численностью около 600 человек, возвращаясь в Лехей, проходил мимо Коринфской крепости. Ификрат решил напасть на них с отрядом пелтастов. По словам Ксенофонта, он рассчитывал на то, что “...если противники будут продолжать следовать по тому же пути, то они погибнут, поражаемые дротиками в невооруженные части; если же те попытаются преследовать их, то им со своими подвижными пелтастами без труда удастся убежать от гоплитов”. Под невооруженными частями подразумевался незащищенный правый фланг боевого порядка, так как щит воины держали в левой руке. Ксенофонт решил поражать противника дротиками, не принимая удара спартанских гоплитов. Опорой пелтастов должна была явиться фаланга афинских гоплитов, которые построились недалеко от городских ворот.
Первый этап боя — нападение пелтастов на спартанцев и неудачные контратаки последних.
По приказу Ификрата афинские пелтасты засыпали противника дротиками. У спартанцев появились убитые и раненые. Полемарх — командир спартанского отряда — приказал унести раненых в Лехей, а силами молодых возрастов (“призывных последних десяти лет”) атаковать пелтастов. Спартанцы двинулись в атаку, пелтасты стали отступать, все время держась от противника на дистанции полета дротика. Быстрое движение спартанской фаланги не дало никаких положительных результатов и нарушило строй. Гоплиты вынуждены были отступать в беспорядке. “В то время как лакедемонские гоплиты отступали в беспорядке, так как они нападали с величайшей быстротой, воины Ификрата опять повернули назад и стали метать дротики с фронта, а, кроме того, другие пелтасты подбежали с фланга, поражая невооруженные части” (Ксенофонт, Греческая история, Л. 1935, стр. 91). Спартанцы несли потери. Полемарх снова приказал атаковать пелтастов, на этот раз “уже призывными последних пятнадцати лет”. Но опять повторилось то же самое, только с еще большими потерями.
Второй этап боя — атака пелтастов спартанскими гоплитами совместно с конницей, отступление спартанцев и окончательное их поражение.
На помощь спартанской пехоте пришел отряд всадников. И снова, в третий раз, все повторилось сначала: пелтасты не приняли удара противника. “При отступлении пелтастов всадники нападали недостаточно храбро: они не старались настигнуть кого-нибудь и убить, а только сопровождали пехотные отряды, делающие вылазки, находясь с ними на одной линии, и вместе с ними и преследовали врага и отступали” (Ксенофонт, Греческая история, Л. 1935, стр. 91). Всадники несли такие же потери, как и пехота.
Тогда Полемарх приказал остаткам своего отряда занять для обороны небольшую высоту, находившуюся в 3 км от Лехея и в 300—400 м от моря. Спартанский гарнизон Лехея сел в лодки и поплыл морем к этой высоте на выручку разбитому отряду. Но было уже поздно: от Коринфа шли афинские гоплиты, при виде которых спартанцев охватила паника. Спаслись лишь несколько прорвавшихся в Лехей всадников и пехотинцы, которые бросились в море. Пелтасты Ификрата уничтожили около 250 спартанцев.
Бой под Лехеем показал, что тяжело вооруженные гоплиты, не имевшие метательного оружия, не могли успешно бороться с подвижными отрядами пелтастов, вооруженных дротиками. Пользуясь большой подвижностью своих пелтастов, Ификрат применил тактику изматывания противника. Опорой пелтастов была афинская фаланга, которая в течение всего боя была готова прийти им на выручку; ее приближение на завершающем этапе боя вызвало панику среди воинов полуистребленного спартанского отряда. Спартанская конница не взаимодействовала с тяжелой пехотой, не обеспечивала, а лишь сопровождала ее и несла такие же потери; она еще не умела атаковывать пехоту противника.

Такую же победу афинские пелтасты одержали при Абидосе, атаковав спартанских гоплитов в тот момент, когда они растянутой колонной спускались по склону горы. Но вскоре спартанцы тоже научились организовывать взаимодействие пехоты и конницы и в Акарнании разбили афинских пелтастов. Однако это была лишь небольшая тактическая удача.

[Виктор Дьячков]

Битва при Геракле, 280 г. до н.э.
В процессе покорения Италии, римляне столкнулись с Таренотом, одним из самых мощных городов-государств Южной Италии. Воевать тарентцы не умели и после первого поражения пригласили стать во главе войска эпирского царя Пирра (кстати, родственника Александра Македонского).
Первое столкновение Пирра с римлянами произошло возле Гераклее, греческой колонии. Главные военные силы, состоявшие, из четырех легионов и, стало быть, насчитывавшие вместе с соответствующим числом союзных войск по меньшей мере 50 тысяч человек, двинулись под начальством консула Публия Левина против Пирра. Царь, желая прикрыть тарентинскую колонию Гераклею, занял позицию между этим городом и Пандозией, имея при себе и свои собственные войска и тарентинские. Римляне переправились под прикрытием своей конницы через Сирис и начали сражение горячей и удачной кавалерийской атакой. Царь, сам предводивший своей конницей, упал с лошади, а приведенные в замешательство исчезновением своего вождя греческие всадники очистили поле перед неприятельскими эскадронами. Между тем, Пирр стал во главе своей пехоты и вступил в новый, более решительный бой с римлянами. Семь раз легионы сталкивались с фалангой, а исход сражения все еще оставался нерешенным. Между тем, один из лучших офицеров Пирра, Мегакл, был убит, а так как он носил в этот день царские доспехи, то армия вторично вообразила, что ее царь убит; тогда ее ряды поколебались, а Левин, будучи уверен, что победа уже несомненно на его стороне, направил всю свою кавалерию во фланг греков. Но Пирр воодушевлял упавших духом солдат, обходя с непокрытой головой ряды своей пехоты. Против конницы были выведены слоны, которых до той минуты еще не употребляли в дело; лошади пугались их, а солдаты, не знавшие, как поступить с громадными животными, обратились в бегство. Рассыпавшиеся кучки всадников и шедшие вслед за ними слоны наконец расстроили и сомкнутые ряды римской пехоты; а слоны вместе с превосходной фессалийской конницей стали страшно истреблять ряды бегущих. Если бы один храбрый римский солдат по имени Гай Минуций, служивший старшим гастатом в четвертом легионе, не нанес одному из слонов раны и тем не привел в замешательство преследовавшие войска, то римская армия была бы совершенно истреблена, а теперь ее остаткам удалось перебраться за Сирис. Ее потери были велики: победители нашли на поле сражения 7 тысяч убитых или раненых римлян и захватили 2 тысячи пленников; сами римляне определили свой урон в 15 тысяч человек, конечно включая в это число и унесенных с поля сражения раненых. Но и армия Пирра пострадала не намного менее; около 4 тысяч его лучших солдат легли на поле сражения, и он лишился многих из своих лучших высших офицеров. Он сам сознавал, что утраченных им старых опытных солдат гораздо труднее заместить, чем римских ополченцев, и что он был обязан своей победой только внезапному нападению слонов, которое не могло часто повторяться; поэтому понятно, что царь, будучи сведущим критиком по части стратегии, впоследствии называл эту победу похожей на поражение, хотя и не был так безрассуден, чтобы опубликовать эту критику на самого себя в надписи на выставленном им в Таренте жертвенном приношении — как это было впоследствии выдумано на его счет римскими поэтами.


Битва при Аускуле, 279 г. до н.э.
Весной 279 г. до н. э. Пирр снова стал действовать наступательно и вступил в Апулию, куда двинулась ему навстречу и римская армия. В надежде, что одна решительная победа поколеблет римскую симмахию в этой стране, царь предложил римлянам вторичную битву, и они не отказались от нее. Две армии сошлись подле Авскула (Ascoli di Puglia). Под знаменами Пирра сражались, кроме его эпирских и македонских войск, италийские наемники, тарентинские ополченцы — так называемые «белые щиты» — и его союзники луканцы, бреттии и самниты — всего 70 тысяч человек пехоты, в числе которых было 16 тысяч греков и эпиротов, с лишком 8 тысяч всадников и 19 слонов. На стороне римлян сражались в этот день латины, кампанцы, вольски, сабины, умбры, марруцины, пелигны, френтаны и арпаны; они также насчитывали более 70 тысяч человек пехоты, в числе которых было 20 тысяч римских граждан и 8 тысяч всадников. Обе стороны ввели перемены в своем военном устройстве. Пирр, с проницательностью воина сознавший преимущества римского манипулярного строя, заменил на флангах растянутый фронт своих фаланг новым построением в виде отдельных отрядов по образцу когорт; быть может, не менее по политическим, чем по военным, соображениям он поставил тарентинские и самнитские когорты между отрядами, состоявшими из его собственных солдат; в центре стояла только эпиротская фаланга в сомкнутом строю. Для отражения слонов римляне устроили нечто вроде боевых колесниц, из которых на железных копьях торчали жаровни и на которых были укреплены оканчивавшиеся железным острием подвижные мачты, устроенные так, что их можно было опускать вниз, — это было нечто вроде тех абордажных мостов, которым пришлось играть такую важную роль в первую пуническую войну. По греческому описанию этой битвы, как кажется, менее пристрастному, чем дошедшее до нас римское описание, греки были в первый день в проигрыше, потому что на крутых и болотистых берегах реки, где они были вынуждены принять сражение, они не могли ни развернуть строя, ни употребить в дело конницу и слонов. Напротив, на второй день Пирр успел прежде римлян занять неровную местность и благодаря этому достиг без потерь равнины, где мог беспрепятственно развернуть фалангу. Отчаянное мужество римлян, бросившихся с мечами в руках на сариссы, оказалось бесплодным; фаланга непоколебимо выдерживала все нападения; однако и она не могла принудить римские легионы к отступлению. Но когда многочисленный отряд, прикрывавший слонов, прогнал сражавшихся на римских боевых колесницах солдат, осыпав их градом стрел и каменьев, когда он перерезал постромки у этих колесниц и затем пустил слонов в атаку на римскую боевую линию, эта последняя заколебалась. Отступление отряда, прикрывавшего римские колесницы, послужило сигналом к общему бегству, которое, впрочем, обошлось без больших потерь, так как беглецы могли укрыться в находившемся недалеко оттуда лагере. Только римское описание битвы упоминает о том, что отряд арпанов, действовавший отдельно от главных сил римской армии, напал во время сражений на слабо защищенный эпиротский лагерь и зажег его; но, если бы это и была правда, все-таки римляне не имели основания утверждать, что исход сражения был нерешителен. Наоборот, оба описания сходятся в том, что римская армия перешла обратно через реку и что поле сражения осталось в руках Пирра. По греческому рассказу, число убитых доходило со стороны римлян до 6 тысяч, со стороны греков до 3 505; в числе раненых находился и сам царь, которому метательное копье пронзило руку в то время, как он, по своему обыкновению, сражался среди самой густой свалки. Пирр бесспорно одержал победу, но ее лавры были бесплодны; она делала честь царю как полководцу и как солдату, но достижению его политических целей она не способствовала.
Битва при Гераклее, а затем при Аускуле была "последней победной демонстрацией армии македонского типа"

[Виктор Дьячков]

Битва при Беневенте, 285 г. до н.э.
Решающая битва с римлянами произошла в 275 г. до н. э. у самнитского города Беневента. Римское войско под командованием консула Мания Курия Дентата стояло здесь лагерем, ожидая подхода второй консульской армии. Пирр решил напасть на римлян прежде, чем подойдет эта армии. Один из своих отрядов, усилив слонами, он отправил ночью к римскому лагерю. Но при ночном переходе через густой лес этот отряд заблудился и в решительную минуту остался в бездействии. В начавшемся поутру сражении римский полководец, выйдя из лагеря, успешно атаковал передние ряды наступавших врагов и обратил их в бегство. Но когда бой разгорелся уже на равнине, одно крыло римлян было отброшено фалангой и слонами назад, до самого лагеря. Находившиеся в лагерном охранении стрелки не растерялись: они осыпали слонов градом огненных стрел и, выйдя из-за укреплений, забросали их копьями. Разъяренные ранами животные повернули назад, топча наступавших под их прикрытием воинов.
Пирр потерпел сокрушительное поражение и с остатками войск скрылся в Таренте. Римляне захватили вражеский лагерь, взяли большое количество пленных и богатейшую добычу. В руки римлян попали и четыре слона, которых Маний Курий провел потом в своем триумфе.
Все   планы   Пирра   рухнули.   Вскоре  он   покинул Италию и погиб при штурме одного из греческих городов.

[Виктор Дьячков]

Государство и армия Древнего Рима
Армия Древнего Рима неотделима от государства. Она - основа жизни Рима, его составной элемент. Сама римская государственность была построена по армейскому принципу: четкая регламентация и строгая дисциплина были присуще не только административно-хозяйственной, но и судебно-правовой жизни римского общества. Связь государства с армией четко выражал римский термин “Центурия” (лат. centuria “сотня“), который обозначал одновременно и территориально-административную единицу и войсковую организационную единицу. Генералы, офицеры и солдаты были для Рима всем: внешнеполитической вооруженной силой, органами безопасности государства и обеспечения правопорядка, мелкими чиновниками, пожарниками, инженерами и строителями дорог, крепостей, тюремщиками и даже смотрителями в школах и храмах.

Военная организация этрусско-римской армии царского периода
При первом этрусском царе такая армия состояла из трех частей: этрусков, римлян и латинян, последних использовали для сражений в свободном строю и на флангах. Следом царь Сервий Туллий провел реформу армии. Теперь все жители центурии были разделены по четырем разрядам, создавая, таким образом, имущественный ценз.
К первому разряду относились самые обеспеченные люди, которые собирались из 80 центурий. Эти воины должны были иметь шлем, щит, поножи, панцирь, копье и меч. Поэтому эти 80 центурий составляли фалангу. В первый разряд входили также две центурии оружейников и строителей. Второй разряд составляли 20 центурий. Воинское вооружение здесь было таким же, как и в первом разряде за исключением отсутствующего панциря. Защита состояла из поножен, шлема и щита. В снаряжении воинов третьего разряда отсутствовали поножи. Не исключено, что эти отряды воевали уже по италийской системе. Четвертый разряд состоял из 20 центурий. В него входила легкая пехота, состоящая из копьеносцев и метателей дротиков. К пятому разряду из 30 центурий приписывали пращников и застрельщиков, а две особые центурии составляли горнисты и трубачи. Если возникала необходимость в созыве армии, каждая центурия выставляла определенное количество людей в соответствии с размерами армии.
Армия делилась на две части, по возрасту. Ветераны, воины 45-60 лет, составляли гарнизоны, а наиболее молодые участвовали в военных кампаниях. От военной службы было освобождено лишь самое бедное население, а также лица, участвовавшие в 20 военных походах при службе в пехоте или в 10 походах – при службе в коннице. Тех, кто пытался избежать военной службы, ожидало суровое наказание, вплоть до продажи в рабство.

Римский легион периода ранней республики
После падения царской власти и установления республики в конце VI в до н. э. на смену царю пришли два военачальника, которые именовались преторами. Все римские граждане от 17 до 45 лет считались военнообязанными и входили в состав легиона. Легион, от лат. Legere – выбирать (собирать), первоначально определял все римское войско.
Раннереспубликанский легион насчитывал 4200 человек пехоты и 300 всадников. Это войско еще не было профессиональным, и воины призывались в армию только при необходимости. Армия распускалась сразу же при прекращении боевых действий. Воину самому полагалось обеспечивать себя снаряжением, что приводило к большому разнообразию в вооружении и доспехах. Позже стали предпринимать усилия по введению однообразного вооружения и защиты. Вводилась новая градация римского легиона на разряды не только на основании имущественного ценза, но и на основании разных возрастных категорий. Самым молодым и беднейшим воинам предписывалось иметь на вооружении меч, по 6 дротиков, лук с запасом стрел и пращи для метания камней.. Такая легкая пехота получила название “велиты” (от лат. Velites –полотно, т. е.) - “одетые в рубахи”. Эти воины доспехов вообще не имели, защищались лишь шлемом и легким щитом и использовались как застрельщики. Первоначально велиты набирались отдельно от легиона и в его строевой расчет не входили. Следующая по возрасту и имущественному положению группа воинов носила название гастатов ( от лат. hasta – копье), hastati -“копейщики”. Они имели на вооружении меч, тяжелые (гаста) и легкие метательные (пилум) копья и полное защитное вооружение. Третья группа “наиболее цветущего возраста” – принципы (principes), были вооружены также, как и гастаты, но были уже опытными бойцами и в бою располагались за рядами гастатов, чтобы иметь возможность прийти к тем на помощь через промежутки в строе. Самые старшие и опытные в боях ветераны именовались триариями – (triarii) – имели вместо пилума длинное копье. В бою они строились за принципами и представляли собой последний резерв легиона. Выражение “Дело дошло до триариев” с тех времен стало нарицательным.
Большое внимание уделялось римлянами подбору и подготовке командного состава. Высший командный состав был представлен шестью военными трибунами – командирами триб. Триба –аналог греческой филы, также двойственная административно-военная единица, включающая в себя четыре центурии. Трибуны выбирались народным собранием как из числа патрициев, так и из числа плебеев. Центурией командовал центурион, который назначался из числа наиболее отличившихся воинов. Центурион имел дисциплинарную власть в своей центурии и пользовался большим авторитетом.
Благодаря успешным завоеваниям, Риму уже не хватает одного легиона для защиты своих владений. Число легионов неумолимо растет. С захватом всё новых территорий усиливается борьба между старыми патрицианскими родами и плебеями. В 367 г. до н. э. были приняты законы Лициния и Секстия оп упразднении должностей военных преторов, вместо них должны были избираться два консула, в том числе один из плебеев (должность претора была закреплена за магистрами второго разряда, подчинявшегося консулам и ведавшими в основном, городским правосудием). В обычных условиях в распоряжении у каждого консула было по два легиона.

Военная организация армии Древнего Рима после реформы Камилла
Во второй половине IV в до н. э. политические победы плебеев привели к значительному расширению контингентов, из которых комплектовалась армия. Военная реформа стала неизбежной. Такой реформой стала реформа Камилла. Воинам было установлено жалование, в счет которого выдавалось обмундирование, вооружение и продовольствие. Это уравнивало положение имущих и неимущих воинов, что послужило толчком для введения однообразного вооружения. Однообразное вооружение, в свою очередь, дало возможность реорганизовать легион, сделав его более однородным и функциональным. Появилась новая основная армейская организационно-тактическая единица – манипула (от лат. manipulus – “горсть”). Каждый легион был разделен на 10 манипул, Манипула состояла из 120 тяжеловооруженных легионеров и делилась на две центурии. Центурион первой центурии был одновременно и командиром манипулы. Тактическое построение шеренг в манипулах по трем рядам – гастаты, принципы, триарии – отавалось прежним, однако теперь легион стал более маневренным в бою и мог дробиться по фронту, сохраняя при этом строй. Легион являлся высшей, а манипула – низшей тактической единицей. Таким образом, структура римской армии оставалось основанной на совместном организационно-тактическом делении.
Вся римская армия состояла в этот период из двух вышеупомянутых консульских армий по два легиона каждая. Иногда армии объединялись. Тогда в течении одного дня один из консулов командовал всеми четырьмя легионами, а на следующий день – другой.
Усиливалась римская армия так называемыми “союзниками” - войсками покоренных италиков, не имевших римского гражданства. Союзники обязаны были выставлять вспомогательную вооруженную силу. Обычно на один римский легион союзники выставляли 5000 человек пехоты и 900 всадников, которые содержались за свой счет. Союзнические войска выстраивались на флангах римских легионов подразделениями по 500 человек, такие подразделения получили название “когорта” (от лат. cohors – “свита, вереница”). Подчинялись когорты римскому высшему командованию, состав младших командиров определяли сами союзники.

Римский легион после перехода к манипулярной фаланге.
В первой половине III в. до н. э. последовала новая реорганизация римской армии. Прежде всего было введено однообразное комплектование и вооружение манипулы. Если раньше каждая манипула состояла из гастатов, принципов и триариев, то теперь ее комплектовали только одним из этих видов пехоты. Манипулы перестали быть смешанными и стали специализированными. Кроме того число манипул в легионе выросло с 10 до 30. Теперь легион состоял из 30 манипул ( по 10 у гастатов, принципов и триариев соответственно). У первых двух групп строение было одинаковым – по 120 человек тяжелой пехоты и 40 велитов. У триариев число пехоты в манипуле составляло 60 человек тяжелой пехоты и 40 велитов. Каждая манипула состояла из двух центурий, однако они самостоятельного значения не имели, так как самой малой тактической единицей оставалась манипула.
Триста всадников легиона были разделены на десять турм, по 30 человек в каждой Вооружены всадники были по греческому образцу: доспех, круглый щит и копье. В каждой кавалерийской турме было по три декуриона – “десятника” и трое отобранных замыкающих – опционов (optiones). Командовал турмой первый из декурионов. Декурионов, как и центурионов, выбирали трибуны.
Всего в легионе таким образом насчитывалось 4500 человек, в том числе 1200 велитов и 300 всадников.
Большое внимание стало уделяться вопросам управления войсками и организации тыла. В состав войска стали включать одну центурию писарей и горнистов, а также две центурии кузнецов и плотников, парки осадных машин и центурии инженеров.
Как и у греков, служба в армии считалась в Древнем Риме почетной и была недоступна людям малоимущим. Каждый год в назначенный день все граждане, могущие нести службу, собирались в Капитолии. Там их разделяли согласно имущественному цензу. Наиболее бедных отправляли служить на флот. Следующую группу приписывали к пехоте, самые же богатые отправлялись в конницу. Необходимые туда 1200 человек на все четыре легиона цензоры выбирали еще до начала основной призывной кампании. К каждому легиону приписывалось по триста всадников.
Трибуны и центурионы делили каждый вид войска (гастатов, принципов и триариев) на десять отрядов – манипул. Первой манипулой триариев командовал примипил – первый центурион.
Союзники также формировали отряды в 4-5 тыс. человек и 900 всадников. Такие союзнические “легионы” назывались – ала (от ла. Alae-крыло), потому что во время боя располагались на крыльях римской армии. К какаждому из легионов приписывалось по одной такой але. Таким образом, под словом “легион” для этого периода следует подразумевать боевую единицу из примерно 10000 пеших воинов и около 1200 всадников.
Треть лучшей конницы союзников и пятая часть их лучших пехотинцев отбирались для того, чтобы образовать особую боевую единицу – экстраординариев (extraordinarii). Они были ударной силой для особых поручений и должны были прикрывать легион на марше. Внутренняя организация войска союзников на этот период в источниках не описана, но, скорее всего, она была схожа с римской, особенно у латинских союзников.
Со времен длительной осады Вейев в начале IV в. до н. э . легионерам начали платить. Римский пехотинец получал две монеты в день, центурион – в два раза больше, всадник – шесть оболов. Римский пехотинец получал довольствие в виде 35 л. зерна в месяц, всадник – 100 л. пшеницы и 350 л. ячменя (учитывая прокорм лошади и конюха). Фиксированная плата за эти продукты вычиталась квестором из жалования как пешего, так и конного воина. Вычеты делались также за одежду и требующие замены элементы экипировки.
Пехота союзников тоже получала 35 л. зерна на человека, а всадникам доставалось всего 70 л. пшеницы и 250 л. ячменя. Однако эти продукты были для союзников бесплатными.
Таким образом, легион со своей тяжелой пехотой, конницей, дополнительной конницей союзников, легкой пехотой, осадными орудиями и саперами (инженерами) включал в себя все рода сухопутных войск., представлял собой хотя и громоздкую, но самодостаточную армейскую единицу.
Вот в таком виде римские легионы вступили в период великих войн. Италия, Сардиния, Сициллия, Испания, наконец, Африка, Греция и Азия изведали “манипул римских топот мерный”. Число легионов начинает стремительно расти.
Однако уже в период 2-ой Пунической войны становится очевидным, что военная система Рима далека от идеала. Несмотря на то, что военная служба оплачивалась, жалование в основном уходило на текущие расходы. Главным источником доходов для себя римский гражданин по прежнему видел крестьянское хозяйство или торговлю. А потому неудивительно, что воины вовсе не стремились служить подольше. Чем дальше продвигался театр военных действий, чем дольше длились походы (а это случалось все чаще и чаще), тем труднее было набрать рекрутов. Те же , кто попадал в армию, с нетерпением ожидали увольнения. К концу II века до н. э. Рим оказался втянут в продолжительную войну с нумидийцами. Война эта была столь непопулярна, что набрать пополнение в легионы стало практически невозможно.

Военная реформа Мария и ее влияние на организацию римской армии
  В 107 г. до н.э. консулом был избран Марий, который сосредоточил все свое внимание на укреплении римской армии. Он предоставил доступ в легионы всем добровольцам, имеющим римское гражданство, невзирая на их имущественное положение. В легионы хлынули бедняки. Эти люди вовсе не стремились избавиться поскорее от службы – напротив, они были готовы служить всю жизнь. Немало людей могло уже сделать карьеру от простого солдата до центуриона. Волонтеры связывали свою жизнь с судьбой своих командиров, основным источником доходов для них была не плата, а военная добыча. У людей, посвятивших свою жизнь армии, не было хозяйства, к которому они могли бы вернуться после службы, они могли лишь рассчитывать на то, что когда они станут ветеранами, после 16 лет службы, по увольнении полководец обеспечит их наделом земли. Таким образом, отмен имущественного ценза заложила основы создания профессиональной римской армии, чрезвычайно возросла роль полководца
При старой системе набора легионы формировались заново при каждой кампании и поэтому им недоставало чувства сплоченности. Со времен Мария это положение изменилось. Каждый легион получил свое знамя. Знаменитый римский орел – аквила, на многие века стал символом победы и могущества.
Примерно в это же время коренным образом изменилось устройство легиона. Еще во вторую пуническую войну при формировании легионов из-за нехватки живой силы отказались от возрастного принципа деления на гастатов, принципов и триариев. Теперь же все солдаты стали вооружаться мечом и пилумом и защищаться одним типом доспехов. Названия гастат, принцип и триарий сохранились лишь для обозначения центурионских должностей и очередности ввода пехоты в бой (тактика постепенного ввода солдат в бой сохранилась, однако строится легион мог уже в один, два, три, а то и четыре ряда). Манипулы все больше утрачивали свое прежнее тактическое значение, были увеличены до 120 человек и объединены в когорты, по три манипулы в каждой. Тактической единицей стала когорта. Таким образом, легион стал состоять не из тридцати манипул, а из десяти когорт. Деление на центурии сохранилось, как и чин центуриона, и в лагерях и в крепостях солдаты по прежнему располагались по центуриям.
После войны за гражданские права все италийцы, жившие к югу от реки По получили римское гражданство. Для военной организации это означало, что все различия между римскими и союзными легионами ликвидировались. Отныне легион становится именно легионом, и ничем иным, и уже не включает в себя равное число солдат из городов-союзников Рима.
Тенденция к ликвидации различий внутри легиона, а также между легионом и алой (легионом союзников) была поддержана упразднением легковооруженных застрельщиков (велитов) и легионной конницы, которая теперь входила в состав легиона. Теперь легион хотя и стал более совершенной боевой силой, иногда ему требовалась поддержка других родов войск.
Появились “ауксилии” или “ауксилы” – вспомогательные войска, не являвшиеся ни римскими, ни союзными. Со времен войны с Ганнибалом римляне, подражая ему, начинают использовать военных специалистов со всего Средиземноморья: критских лучников, балеарнских пращников. Испания поставляла и конницу, и пехоту, преимущественно тяжелую. После завоевания нумидии появились ауксилии нумидийской легкой конницы. Римлянам теперь требовались крупные отряды кавалерии для поддержки легионов и профессиональные легкие пехотинцы для расстройства вражеских порядков и боя на пересеченной местности.
До Мария армию старого образца всегда сопровождал длинный обоз. Обозы представляли собой легкую добычу для противника и сильно замедляли продвижение войск. Марий заставил тащить легионеров все необходимые припасы и снаряжение на себе, за что солдаты получили кличку “мариевы мулы”. Обозы не были ликвидированы, но сильно сократились и сделались более организованными.

Позднереспубликанский римский легион эпохи Цезаря
Окончательное превращение римской армии в профессиональную произошло в середине I в до н. э. при Помпее и Цезаре. Цезарь организовывал набранные им легионы на новых основах. Численность легиона теперь колебалась от 3000 до 4500 человек. Каждый легион должен был иметь свою кавалерию. В состав каждого легиона включалось 55 карабаллистов, метавших тяжелые стрелы и 10 онагр и катапульт для метания камней. “Артиллерийский парк” легиона заметно усилился. Обоз легиона опять вырос до 500 мулов и возил теперь осадное снаряжение, лагерные принадлежности и утварь. Цезарь использовал галльскую и германскую конницы, применяя тактику совместного сражения кавалерии и легкой пехоты. Всего же союзнической кавалерии галлов и германцев в армии Цезаря было 4000 – 5000 всадников. Со времен же Цезаря название “ала”, обозначавшее раньше союзнический легион, закрепилось за отрядами конницы (впоследствии – так назывались только кавалерийские отряды неиталийских союзников численностью в 500-1000 всадников).
Высшую должность в легионе занимал легат – лат. избранный. Легатами назначали обычно сенаторов, это означало, что они должны были иметь опыт службы квесторами.
У Помпея и Цезаря легаты представляли собой сплоченную группу опытных воинов, хотя иногда, чисто из политических соображений, легатами, как и трибунами, назначали не вполне подходящих на эту должность людей. Цезарь нередко поручал своим легатам командовать то легионом, то несколькими легионами или отдельным подразделением на особо ответственном участке. Из этого следует, что легаты были правой рукой главнокомандующего, его ближайшими помощниками.
Так как театр военных действий все дальше удалялся от самого Рима, проконсулу нередко приходилось сражаться один на один с врагом. Одним из таких проконсулов первоначально и был Цезарь. Он во главе своих легионами в течение десяти лет удерживал три галльские провинции и приобретенные территории, а затем, подчинив себе вражеские легионы, которые к концу войны сделались его “собственностью”, отправился покорять Рим.
Так, в результате боевых действий ветеранов галльских войн пала Римская Республика. Началась эпоха Принципата, эпоха Римской Империи.

[Виктор Дьячков]

ПЕРВАЯ ПУНИЧЕСКАЯ ВОЙНА 264 – 241 г.г. до н.э.
Долгое время Рим и Карфаген связывали союзнические отношения, но после завоевания Италии Римом их интересы вошли в соприкосновение и, наконец, попытка Рима утвердится в Сицилии привела к войне.
К началу этой войны Рим имел опытную и сильную армию, прошедшую войну против царя Пирра (285—265 до н. э.) — одним из последствий этой войны было введение практики укрепления лагерей. Флот был очень слабым. Армия Карфагена была меньше, но флот господствовал на море.
Наёмники царя Сиракуз Агафокла — мамертинцы, изгнанные после его смерти из Сиракуз завоевали северо-восточную часть острова. Новый царь Гиерон II после тяжёлой войны оттеснил их и в битве у Милы, армия Сиракуз — 10000 пехоты, 1500 конницы нанесла им решающее поражение (мамертинцев насчитывалось 8000 человек). Часть мамертинцев решила призвать римлян, часть — карфагенян. В Риме сенат вынес это решение на обсуждение в народном собрании и наконец было принято решение принять предложение мамертинцев. Это являлось нарушением договора 306 до н. э., согласно которому Рим не мог иметь владений в Сицилии, а Карфаген в Италии. Но римляне имели повод заявить, что Карфаген первый нарушил договор на заключительном этапе войны с Пирром, когда пунийский флот вошёл в гавань Тарента.
В Мессану направилась эскадра, возглавляемая трибуном Клавдием. Но к моменту прибытия город уже был взят под контроль Карфагеном. Тем не менее Клавдий попытался проникнуть в город, возникла стычка — несколько римских кораблей было захвачено. Когда Клавдий всё-таки вошёл в город, он сумел захватить в плен карфагенского командующего Ганнона и заставил пунийцев уйти из Мессаны. В Карфагене Ганнона казнили и объявили Риму войну. Карфагенская армия высадилась в Сицилии, был заключён союз с Гиероном и начата осада Мессаны. Из Рима была направлена армия под командованием Аппия Клавдия Кавдика — на судах поставленных Тарентом и другими городами бывшей Великой Греции. Пунийцы были вынуждены уйти от Мессаны, а римская армия опустошала владения союзников карфагенян. Но осада Сиракуз завершилась поражением и армия Аппия Клавдия переправилась через пролив в Регий.
В следующем 263 году до н. э. римляне довели свои силы в Сицилии до 4 легионов в составе двух консульских армий под командованием Мания Валерия Максима и Мания Отацилия Красса. Эти армии действовали очень успешно, они завоевали более 50 городов и заставили Гиерона вступить в союз с Римом на условиях поставки продовольствия и выплаты 100 талантов контрибуции. Но вторжение на западную — карфагенскую часть острова завершилось безуспешно.
В 262 г. до н. э. Карфаген произвёл набор крупных контингентов наёмников. Главной базой новой армии стал Акрагант. Римская армия из 4-х легионов осадила город и после 6 месяцев осады Акрагант пал. Пунийская армия, насчитывавшая 50000 пехоты, 6000 конницы и 60 слонов была разбита. Это имело катастрофические последствия для пунийского господства — многие города перешли на сторону Рима. Однако пользуясь превосходством на море карфагенский флот грабил и опустошал берега Италии.
В 260 г. до н. э. использовав выброшенную на берег карфагенскую пентеру в качестве образца римляне в короткий срок построили флот. Он состоял из 100 пентер и 20 трирем. Первая стычка нового флота с пунийским закончилась неудачно — 16 кораблей были захвачены карфагенянами в плен. Однако очень скоро карфагенская эскадра, во время набега на Италию потерпела поражение в столкновении с римским флотом. Основной причиной победы было широкое использование римлянами абордажной тактики. Римляне захватили 31 корабль, потопили 14 (из пунийского флота в 130 кораблей, при этом римский флот насчитывал до 200), командующий флотом Дуилий за свою победу получил триумф, значение этой победы было огромно — отныне Рим стал морской державой.
Боевые действия шли в Сардинии и Сицилии с переменным успехом. Наконец римляне решили перенести войну в Африку — консулы Марк Аттилий Регул и Луций Манлий Вольсон с флотом в 330 боевых кораблей, 4 легионами сухопутных сил и вспомогательными италийскими контингентами у мыса Экном вступили в бой с карфагенским флотом, который насчитывал 350 судов. Римский флот был разделен на 4 эскадры по числу легионов. Двигался он тремя линиями. Впереди шли первый и второй флоты, возглавляемые двумя консульскими гексерами, во второй линии находился третий флот, буксировавший парусные грузовые суда. Четвертый флот образовывал третью линию. Перед сражением 1-я, 2-я и 3-я эскадры развернулись в одну линию, а 4-я стала у берега, прикрывая грузовые корабли. Гамилькар с кораблями центра первоначально отступил, увлекая за собой два консульских флота, затем развернулся и вступил в битву. Левый фланг карфагенян сковал силы 3-й римской эскадры, а правый фланг, возглавляемый Ганноном, обошел консульские корабли и атаковал 4-ю эскадру. Карфагеняне прижали половину военного флота и грузовые корабли к берегу, но упорное сопротивление римлян продолжалось. Консулы победили противостоящие им силы и один за другим поспешили назад. Им удалось окружить часть карфагенской эскадры у берега и захватить много кораблей. Остальные бежали. Римляне захватили 64 и потопили больше 30 карфагенских судов, а сами потеряли 24. Затем консулы высадились у Клупеи и подвергли страну опустошению. Во владениях Карфагена начались многочисленные восстания ливийцев. Казалось, что победа близка и Луций Вольсон вернулся в Рим, оставив Регулу 40 кораблей, 15000 пехоты и 500 всадников. Карфагеняне перебросили из Сицилии 5000 пехоты и 500 всадников и решили дать римлянам сражение. Его исходом стало поражение пунийцев — потери составили 18000 убитых и 5000 пленных, большое количество городов было захвачено Римом. Начались мирные переговоры, но требования выдвигаемые Регулом показались Карфагену чрезмерными и переговоры закончились безрезультатно. В следующем 255 г. до н. э. произведя новый набор наёмников, включая полководца Ксантиппа пунийцы перешли в наступление. В битве у Тунета 12000 пехоты, 4000 всадников и 100 слонов карфагенян нанесли Регулу поражение. По совету Ксантиппа, карфагеняне изменили тактику и стали искать сражения на равнине, чтобы эффективно использовать конницу и слонов. Регул двинулся навстречу карфагенянам вокруг озера, у которого находился римский лагерь. Это озеро обычно отождествляют с озером Тунис, у которого располагался город Тунет (Тунис). Римская армия подошла к месту расположения противника после изнурительного марша, во время которого она подвергалась обстрелу камнями и стрелами с окружающих холмов. Уставшие воины с ходу перешли реку, отделявшую их от карфагенян, надеясь быстрой атакой привести противника в замешательство. Карфагеняне немедленно построились. Впереди они разместили слонов, за ними — пехоту. Часть наёмников расположилась на правом фланге, на флангах находилась конница и легковооружённые наёмники. Римский строй был традиционный: впереди лёгкая пехота, за ней тяжёлая, фланги занимала конница. Строй пехоты углубили для более эффективной борьбы со слонами. Римская конница была разбита. Левый фланг римской пехоты разбил наёмников, не прикрытых слонами, и гнал их до лагеря. Слоны опрокинули переднюю часть пехоты но были остановлены задними рядами. Часть римлян прорвалась через линию слонов, но была остановлена карфагенской тяжёлой пехотой. Карфагенская конница ударила во фланги и тыл римлян. Римляне потерпели сокрушительное поражение. 2000 человек спаслось и бежало в Клупей, Регул и 500 воинов попали в плен, остальные — более 13000 римлян погибли. Потери карфагенян свелись к гибели 800 наемников на правом фланге.
Для спасения остатков армии римский флот в 350 судов двинулся в Африку, нанеся у Гермесова мыса поражение пунийцам (потопили 104 и захватили 30 вражеских судов, уничтожили и пленили 15000. человек, потеряв 9 судов и 1100 человек). На обратном пути сильнейшая буря потопила почти весь флот Рима — 340 боевых и 300 грузовых судов. В общей сложности из-за поражений и бурь потери составили 100000 человек. Карфагеняне меж тем с крайней жестокостью привели к повиновению ливийцев.
Боевые действия вновь развернулись на Сицилии — пунийцы захватили Акрагант и снарядили новый флот в 200 кораблей. Римляне также построили флот в 220 кораблей. После этого, пользуясь своим численным превосходством римляне начали сильно теснить карфагенян в Сицилии, вернув Акрагант и завоевав Панорм. Римляне вновь попытались перенести войну в Африку, но карфагенский флот загнал римский на мели, где буря уничтожила 150 кораблей, после таких потерь сенат оставил лишь 60-корабельный флот для обороны побережья. В 251 г. до н. э. состоялась битва при Панорме. Консул Цецилий спровоцировал противника на сражение. Первоначально он сделал вид, что не уверен в себе. Он удерживал войска в Панорме и провёл впереди своей стоянки ров огромных размеров. По Полибию, легковооружённые римляне тревожили противника до тех пор, пока Гасдрубал не выстроил все войско (30000 воинов и 130 слонов). После этого римляне отступили к стене и рву. Кроме того, Цецилий нарочно поставил на стенах мало защитников, чтобы внушить карфагенянам уверенность. Карфагеняне приблизились к городу. Римляне обстреливали слонов, а при их атаке укрылись за рвом. Здесь слоны подверглись мощному обстрелу со стены и из-за рва. Цецилий стоял за воротами против левого фланга карфагенян и постоянно посылал подкрепления своим войскам за городом. Кузнецы регулярно выносили новое метательное оружие и клали его снаружи у основания стены. Слоны обратились в бегство и расстроили ряды карфагенской армии. Свежие силы римлян вышли из города, ударили во фланг и добились полной победы. Атака была предпринята из всех ворот города, карфагеняне были окружены, многие пытались добраться вплавь до кораблей и утонули. Римляне предложили свободу тем пленным, которые поймают разбежавшихся слонов. Это согласились сделать нумидийские пленные было захвачено 120 слонов. Карфагеняне по результатам битвы потеряли 20 тыс. человек.
Воодушевлённые успехом в следующем году римляне попытались захватить карфагенскую крепость Лилибей. Флот в 200 кораблей и 40000 армия Рима безуспешно осаждала её в течение длительного времени, но так и не достигла успеха.
В 249 году до н. э. состоялась битва под Дрепаном. Консул Клавдий имел 120 кораблей. Римляне вошли в гавань, надеясь застать противника врасплох, но это не удалось. Карфагенский адмирал Атарбал успел посадить на корабли наёмников и выскользнул из гавани, следуя вдоль южной стороны города, расположенного на мысу. Он прошёл через пролив между Дрепанским мысом и скалистыми островками и обогнул острова с запада. Часть римского флота находилась в бухте, другие были на подходе. При попытке выйти из гавани в море возникла неразбериха. Только часть римских кораблей успела выстроиться лицом на запад и спиной к берегу. Карфагеняне, прижав противника к берегу, начали атаку. Атарбал возглавлял правый фланг, против которого находился Клавдий. Маневренность кораблей и выучка карфагенских гребцов позволила Атарбалу навязать римлянам свою тактику. Карфагеняне обходили и таранили вражеские суда, загоняли их на мели, а в случае попытки римлян взять их на абордаж быстро отходили в море. Клавдий с 30 кораблями левого фланга сумел прорваться вдоль берега на юг, 93 корабля были захвачены, хотя экипажи выброшенных на берег судов бежали, погибло 8 тысяч человек, 20 тысяч оказалось в плену.
Вскоре остатки римского флота были уничтожены в новом сражении карфагенским флотом и бурей — потери Рима составили до 150 кораблей.
Период 248 — 242 годов до н.э. характеризуется крайним истощением сил обеих сторон. Велись вялые боевые действия которые почти ничего не решали. Лишь в Сицилии новый главнокомандующий Карфагена Гамилькар Барка сумел добиться некоторых успехов. В 242 году до н. э. в Риме на частные средства граждан был построен новый флот — 200 пентер, но эти корабли были легче обычных римских квинквирем. Римляне готовились к решительной схватке за море. Они больше не собирались полагаться только на абордажную тактику. Моряки и гребцы тренировались ежедневно. В 241 году до н. э. состоялась битва у Эгатских островов. Пунийский флот в 120 судов не смог противостоять римлянам и был полностью уничтожен — потери составили 50 кораблей потопленными и 70 взятыми в плен. Карфагенское правительство предоставило Гимилькару Барке чрезвычайные полномочия для ведения мирных переговоров. Они были завершены на довольно хороших для Карфагена условиях, народное собрание в Риме первоначально даже отказывалось их ратифицировать. Карфаген отказывался от Сицилии, выплачивал 3200 талантов контрибуции в течение 10 лет, вносил небольшой выкуп за свою сицилийскую армию. Требование выдать перебежчиков было отвергнуто.
Первая война не решила всех противоречий между странами, всем было ясно, что мир не будет продолжатся долго. Победа Рима стала возможной благодаря превосходству ресурсов — за время войны потери в кораблях составляли 700 и 500 (для Рима и Карфагена соответственно). Римская армия, состоящая из ополченцев к концу войны стала опытной и достаточно профессиональной, карфагенская же армия наёмников часто показывала свою ненадёжность. Наконец Рим показал свою готовность идти до конца и не останавливаться перед любыми жертвами ради победы резервы же Карфагена, опиравшегося на наёмные армии, исчерпались быстрее. Граждане склонны были идти на материальные жертвы в меньшей степени, чем римляне. Неспособность поддерживать большие армии привела к невозможности широкого применения абордажного боя на море. Это привело бы к оголению сухопутного фронта. Флот применял тактику таранных ударов, требующую большого искусства экипажей. Между тем продолжаются преобразования карфагенской армии, начатые ещё до войны. Осваиваются приёмы использования слонов, начинает меняться способ применения конницы и лёгкой пехоты за счёт использования фланговых ударов. К концу войны заметно возрастает качество карфагенской пехоты и командного состава сухопутных сил. Профессионализм последнего стал выгодно отличать пунийцев от римлян, у которых происходила ежегодная смена консулов. Появляются первые признаки применения карфагенянами двухлинейных построений пехоты и резервов. К концу войны карфагенская (и римская) армия, используя укреплённые лагеря и резервы, оказалась способна вести затяжные бои.

[Виктор Дьячков]

2-я Пуническая война (218 н. э.).
В 219 г. войско Ганнибала напало на поддерживающий римлян г.Сагунт в Иберии (Испании), фактически спровоцировав новую войну. Римляне предполагали вести войну в Африке и Испании, но Ганнибал предупредил их выступление. Быстрым маршем он двинулся в Италию, рассчитывая на поддержку завоеванных Римом племен долины р.Падус и греческих городов Южной Италии. Совершив беспримерный в древности переход через Альпы, в 218 г. войско Ганнибала одержало победы в сражениях при рр.Тицине и Треббии. В 217 г., действуя в сложных стратегических и природных условиях, армия Ганнибала обошла позиции римского войска и вышла к Тразименскому озеру, около которого одержала блестящую победу над римлянами. Назначенный после этого диктатором римский полководец Фабий Максим, учитывая превосходство карфагенской армии, изменил тактику ведения войны, стремясь избежать решительного сражения, но его преемники пошли на генеральное сражение. В 216 г. в битве при Каннах римская армия была окружена и разбита вдвое меньшей армией Ганнибала. Эта победа вызвала переход многих племен и городов Италии на сторону карфагенян.
С 215 г. римлянам пришлось вести войну на нескольких фронтах, так как союзниками Карфагена стали Македония и Сиракузы (с 213 г.). В этих условиях римляне вернулись к тактике, рассчитанной на затягивание войны, на истощение сил противника, боровшегося на чужой территории. Результатом этого явилось ослабление армии Ганнибала. С 212 г. инициатива стала переходить к римлянам, которые одержали ряд побед в Сицилии (в 211 г. взятие Сиракуз) и Италии (в 211 г. взятие Капуи). Командовавший римским войском в Испании полководец Корнелий Сципион Африканский Старший смелым броском захватил главную крепость карфагенян − Новый Карфаген (209 г.). Попытка Гасдрубала прийти из Испании на помощь брату Ганнибалу окончилась разгромом войск Гасдрубала при Метавре в 207 г. В 204 г. римское войско под руководством Сципиона высадилось у г.Карфагена. Отозванный в связи с этим в 203 г. в Африку Ганнибал принял командование над плохо обученным ополчением и остатками наемного войска и был разбит в битве при Заме (202 г.). В 201 г. был заключен мир, предусматривавший отказ Карфагена от Испании в пользу Рима, запрещение ему вести войны в Африке, уничтожение карфагенского флота и выплату огромной денежной контрибуции.

[Виктор Дьячков]

Битва на реке Тицино, 218 г. до н.э.

     В 218 до н. э. карфагенский полководец Ганнибал Барка осадил союзный римлянам город Сагунт, развязав вторую Пуническую войну. Через 8 месяцев Сагунт пал, и римляне объявили Карфагену войну.
     Ганнибал, разрушив Сагунт, отправился на зимние квартиры в Новый Карфаген. Вскоре он отправился в поход на Рим. Консул Публий Корнелий Сципион Старший был послан к реке Родан (ныне Рона), чтобы остановить неприятеля. Ганнибал перешёл Родан и за 15 дней переправился через Альпы (Полибий, Тит Ливий).
     Однако этот беспримерный в истории переход дорого обошелся карфагенскому полководцу! Даже у Ганнибала дрогнуло сердце, когда ему доложили, что уцелело всего около двадцати тысяч пехоты и девять тысяч конницы. Из тридцати семи боевых слонов осталось не более десятка. Однако Ганнибал был не из тех, кто отступает от задуманного. Предоставив уцелевшим воинам несколько дней отдыха, он приступил к переговорам с цисальпийскими галлами, чтобы за их счет пополнить свое изрядно поредевшее войско.
Если бы римляне в это время действовали активнее и сконцентрировали свои силы, то поход Ганнибала закончился бы его поражением в Северной Италии, а они избежали бы тех бедствий, которые им предстояло претерпеть в будущем. Но римляне замешкались.
     Между тем консул Публий Корнелий Сципион с небольшой частью своего войска на нескольких кораблях отправился из Массалии в Италию. Плавание по осеннему бурному морю заняло приблизительно столько же времени, сколько Ганнибалу потребовалось, чтобы перевалить через Альпы. Из-за непогоды и частых штормов приходилось подолгу задерживаться в гаванях. Наконец консульская эскадра добралась до города Генуя. Там Сципион узнал, что Ганнибал уже в Италии. Консулу также доложили, что большая часть карфагенского войска осталась в горах. Это известие вселило в консула надежду на скорую победу над заклятым врагом Рима.
     Из Генуи Сципион добрался до Пизы, а оттуда налегке поспешил в город Плацентия, где находились легионы преторов Луция Манлия и Гая Атилия.
Спустя несколько дней состоялась передача легионов. Передав войско консулу, Манлий и Атилий отбыли в Рим, а Сципион двинулся к берегам реки Пад, послав впереди себя разведчиков разузнать местонахождение Ганнибала. Вскоре разведчики доложили, что Ганнибал, подчинив племя тавринов, обитавших в верховьях Пада, движется вниз по реке левым берегом.
Узнав об этом, Сципион решил преградить Ганнибалу путь. Он переправил свое войско на левый берег Пада и расположился лагерем недалеко от того места, где в Пад впадала небольшая речка Тицин.
     Ганнибал не замедлил со своим появлением. Вскоре римские постовые заметили на противоположном берегу Тицина нумидийских всадников. Сципион понял, что это передовой отряд карфагенского войска, и стал готовиться к битве.
     По традиции консул решил обратиться к своим воинам с речью, рассчитывая поднять их боевой дух. По его приказу легионеры собрались на сходку внутри лагеря.

«Воины! - воскликнул Сципион, взойдя на трибунал, - Совсем недавно я принял командование над вами. Вы для меня - новые подчиненные, по- этому выслушайте меня перед близкой уже битвой. Прежде всего хочу спросить: кто наши враги? Те же самые карфагеняне, которых мы неоднократно били на суше и на море в Первую Пуническую войну. Значит, и сейчас мы будем сражаться с отвагой и храбростью победителей, а они - со страхом и унынием побежденных. Далее: переход через Альпы отнял у них две трети пехоты и столько же конницы. Те из них, кому посчастливилось уцелеть, -не люди, а только тени людей, измученные голодом, холодом, грязью; их руки, ноги, спины, бока побиты, переломаны, ободраны и обморожены; их оружие притупилось и заржавело, их кони охромели. Боюсь, как бы после нашей скорой победы не стали говорить, что не римляне одолели Ганнибала, но Альпы.
Очень важно, чтобы в битве с карфагенянами вы испытывали не только обычные во всяком сражении чувства, но и особую ненависть и гнев, словно бы усмиряя восставших рабов. Ведь в первую войну с ними мы могли бы переморить голодом все их войско, окруженное в Сицилии, могли переправиться в Африку и без всякого сопротивления стереть Карфаген с лица земли. Но мы великодушно пощадили побежденных, даровали им мир и даже приняли под свою защиту. И какова же их благодарность? Они идут на Рим!
Я хочу, чтобы вы поняли, что не славы ищем мы в нынешней войне, но спасения родины, не за Сицилию боремся, как тридцать лет назад, но за Италию. Нет за нашей спиной другого войска, которое остановит неприятеля, если этого не сделаем мы, нет на пути Ганнибала других Альп. Поэтому здесь, на берегах Тицина, нам следует сражаться с таким же упорством, с каким бы мы бились под стенами Рима».Закончив речь, Сципион распустил воинов.

     На следующий день Сципион отдал приказ войску как следует подкрепиться и выходить из лагеря. Сам он во главе небольшого отряда конницы отправился на разведку. Приблизительно на полпути к неприятельскому лагерю он повстречался с Ганнибалом, который тоже осматривал местность с отрядом нумидийских всадников. Заметив друг друга, противники остановились как вкопанные и несколько минут простояли в нерешительности. Первым повернул Ганнибал. Его примеру последовал Сципион. Во весь опор он помчался к своему войску, чтобы построить его для битвы.
     В распоряжении Сципиона было два римских легиона и несколько тысяч союзников. Впереди он поставил метателей дротиков и галльских всадников: они должны были начать сражение. Вторую линию заняли римские легионеры и тяжелая пехота союзников.
     Имевший значительное преимущество в коннице, Ганнибал в первую линию поставил конницу, причем центр линии заняла тяжелая испанская кавалерия, а на флангах были размещены нумидийские всадники, вооруженные дротиками. Пехоте карфагенский полководец отвел место во второй линии.
     Готовое к бою римское войско по сигналу консула мерным шагом двинулось на противника. В это время и Ганнибал велел трубить сигнал атаки. Первыми в атаку пошли испанские всадники, и через несколько минут они всей своей массой навалились на римских метателей дротиков и галльских всадников. Последние, не выдержав стремительного нападения, повернули и бросились бежать ко второй линии. У римлян оставалась надежда, что их тяжелая пехота сдержит натиск вражеской конницы. Так оно и случилось. Римские легионеры вступили в ожесточенную схватку с испанцами. Они не только остановили их, но в какой-то момент даже начали теснить. Однако исход сражения решился не в центре, а на флангах, где многочисленные нумидийские всадники стали обходить римлян и вот-вот готовы были взять их в кольцо.
     Узнав об этом, консул Сципион предпринял отчаянную попытку навалиться на противника в центре. Он спешился и, обнажив меч, лично повел своих воинов в бой. Однако эта контратака успехом не увенчалась. Вскоре Сципион был окружен врагами и получил тяжелое ранение в бок. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы на помощь отцу не пришел его сын Публий, который сражался неподалеку, возглавляя отряд всадников. Заметив, что отцу грозит смертельная опасность, Публий немедленно устремился на врага. Словно молния он обрушился на испанцев, окруживших лежащего на земле консула и его ликторов, которые отбивались из последних сил. Римские всадники подобрали раненого полководца и, защищая его не только мечами, но и своими телами, вывезли с поля битвы.
     Когда по римскому войску разнеслась весть о ранении консула и о том, что он покинул поле битвы, оно стало отступать. От полного разгрома римлян спасло то, что они отступали организованно, к тому же карфагеняне не преследовали их. К вечеру все уцелевшие римляне укрылись в лагере.
На следующий день римское войско поднялось ни свет ни заря. Консул дал приказ как можно скорее покинуть лагерь. Полагая, что Ганнибал может возобновить боевые действия, он счел разумным отойти в более безопасное место.
     Римляне переправились через Тицин по ранее построенному мосту и тут же разрушили его. Они направились к Паду и во второй половине дня пе¬ребрались на правый берег. В окрестностях Плацентии Сципион нашел подходящее место и велел возвести новый лагерь. Отсюда он отправил в Рим гонцов с вестью о поражении.
Ганнибал в это время тоже не бездействовала. Победа при Тицине имела для него большое значение. Многие галльские племена, которые еще вчера колебались, на чью сторону им перейти, теперь твердо решили стать под знамена Ганнибала и отправили к нему послов, чтобы заключить союз.
     Затем Ганнибал повел свое войско к Паду и переправился через него на лодках. Вскоре карфагеняне появились вблизи римского лагеря. Два дня Ганнибал выстраивал войско в боевом порядке, надеясь вызвать римлян на новую битву, но консул Сципион не принял вызов. Тогда карфагеняне отошли на расстояние чуть больше мили от римского лагеря и возвели собственный.
В следующую ночь в римском лагере произошла измена: более двух тысяч галлов-союзников сговорились перейти на сторону Ганнибала. Подождав, пока римляне уснут, они покинули свои палатки и направились к лагерным воротам. Караульные пытались преградить им дорогу, но были перебиты. Вырвавшись из лагеря, галлы побежали к карфагенянам. Ганнибал принял их радушно и пообещал им большие награды, если они будут преданно служить ему.
     После этого случая консул Сципион принял решение отойти от противника еще дальше. Несмотря на страдания, которые причиняла ему рана, он на следующую ночь дал сигнал к выступлению. Под покровом ночи его войско направилось к берегам реки Требия, которая впадала в Пад. По данным разведки, местность там была холмистая и вследствие этого недоступная для вражеской конницы.
     Как только Ганнибалу стало известно об уходе римлян, он послал вслед за ними нумидийских всадников. Однако нумидийцы так и не напали на отходивших римлян. Вместо этого они свернули в покинутый ими лагерь в надежде чем-нибудь поживиться там. Это спасло римлян от лишних потерь.
У Сципиона дорогой разбередилась рана. Несколько раз он терял сознание, но все же выполнил долг полководца и проследил, чтобы его воины возвели новый лагерь в недоступном и безопасном месте. Как только лагерь был возведен, к консулу прибыли гонцы из Рима. Они сообщили, что сенат велел консулу Семпронию оставить Сицилию и идти на соединение со Сципионом. Это было хорошее известие, вселившее в воинов Сципиона надежду на скорую перемену к лучшему.
     Битва при Тицино показало преимущество кавалерии Ганнибала. Нумидийская кавалерия еще скажет свое громкое слово в последующих битвах, доказав, что является лучшей на два столетия.

[Виктор Дьячков]

Битва на реке Треббия, 218 г. до н.э.

     После победы при Тичино войско Ганнибала выросло до 40 тысяч человек, так как галлы в массе своей переходили на его сторону и снабжали его армию продовольствием. Часть галлов перешла из римском армии к Ганнибалу. Римская армия отступила к городу Плаценции, где и соединилась с подходившими свежими войсками. В долине реки Треббия римляне заняли хорошо укрепленную горную позицию на восточном берегу. Армия Сципиона насчитывала около 36 тысяч человек, с учетом армии Семприония Лонга, прибывшей из Сицилии. Сципион считал. что нужно уклоняться от боя, но честолюбивый Семприоний Лонг стремился к схватке, к тому же общественное мнение Рима было на его стороне. Таким образом, у римлян было 32 тысячи пехоты и 4 тысячи конницы, у карфагенян - 10 тысяч конницы и 30 тысяч пехоты. (Разин Е.А. История военного искусства. М., 1994. С. 306.)
     Видя, что преимущество на его стороне, Ганнибал ждал удобного момента, чтобы снова сразиться с римлянами, причем его нисколько не пугало, что войско противника увеличилось более чем вдвое. Однако сколько он ни пытался вызвать римлян на битву, те не покидали своих лагерей. Ему донесли, что Семприоний Лонг отличается нетерпеливостью и тщеславностью, и он решил использовать это Ганнибал был заинтересован в скорейшей битве. Но преимущество в коннице можно было использовать только на равнине, поэтому Ганнибал стремился во что бы то ни стало выманить туда римлян. Тогда карфагенский полководец пошел на хитрость.
     Территория между Падом и Требией была заселена галлами. Ганнибал велел жадным до наживы нумидийцам разграбить их селения. Его расчет был прост: местные жители обратятся к римлянам за помощью и те, скорее всего, окажут ее.  Так оно и случилось. Когда галлы пришли искать заступничества у римлян, Сципион отказал им. Зато рвавшийся в бой Семпроний решил вступиться за галлов. Во главе своей конницы он напал на нумидийцев, занятых грабежом. Его вылазке сопутствовал успех. Многие нумидийцы полегли от римских дротиков и мечей, остальные поскакали к своему лагерю. Их спасло только то, что Ганнибал выслал им подкрепление. На этом столкновение закончилось. Простояв некоторое время вблизи карфагенского лагеря, Семпроний вернулся к своим. Он распространил слух о своей победе, не сомневаясь, что она поднимет боевой дух легионеров.
     Чутье полководца подсказывало Ганнибалу, что римляне в ближайшее время все-таки решатся на сражение. Поэтому он стал заранее готовиться к нему.
     Осмотрев местность, карфагенский полководец выбрал подходящее место для построения своего войска. Он также определил, где ему спрятать засаду, где расположить резервные силы.
Рим требовал от своих консулов более решительных действий. В то же самое время между римскими консулами по-прежнему не было согласия. Семроний рвался в бой. Посещая лагерь Сципиона, он не упускал случая поговорить с его воинами.  Обращения подобного рода имели успех. Видя, что большинство воинов поддерживают его, Семпроний велел готовиться к битве.
     В декабре 218 года, когда настал день зимнего солнцестояния Ганнибал и решил дать битву. На рассвете он приказал нумидийцами приблизиться к римскому лагерю и, метая дротики в караульных, вызвать римлян на бой. Несколько сотен нумидийских всадников поскакали выполнять приказ полководца. Остальное войско не спеша подкрепилось, облачилось в доспехи и стало покидать лагерь.
     Лишь только консулу Семпронию доложили о появлении нумидийцев вблизи лагеря, он приказал своей коннице атаковать их. Семпроний был уверен, что его всадникам понадобится не более часа, чтобы расправиться с нумидийцами, над которыми совсем недавно была одержана, по его мнению, убедительная победа. Однако не тут-то было. На этот раз нумидийцы получили от Ганнибала приказ драться по-настоящему, а не играть в поддавки. Уже в первые минуты схватки они уничтожили несколько десятков римлян. Видя это, Семпроний послал на подмогу своей коннице около шести тысяч метателей дротиков. Но и сейчас нумидийцы не думали отступать. Наоборот, они стали сражаться более ожесточенно.
     Тогда Семпроний принял решение вывести в поле остальное войско. Трубачи затрубили сигнал к выступлению. Римские легионеры неохотно подчинились приказу консула. Они недавно проснулись и не успели позавтракать. У многих было только одно желание - обогреться у костра после холодной ночи. К тому же моросил дождь, и за каких-то полчаса одежда воинов промокла до нитки. Движения римлян были вялыми, настроение - подавленным. Чтобы заставить воинов шевелиться, центурионы и военные трибуны бранились на них, но в ответ слышали одни ругательства.
В такой обстановке консул Семпроний хотел вступить в битву с войском Ганнибала, и даже был уверен в победе.
     - Боги окончательно лишили Семпрония разума, - произнес консул Сципион, когда ему доложили о происходящем. - Сегодня у римлян появилась прекрасная возможность потерпеть еще одно поражение от Ганнибала. Остается только молить богов, чтобы потери были не очень большими.
     Между тем битва разгоралась. Римлянам удалось оттеснить нумидийцев к Требии. Преследуя их, они вошли в реку и перешли ее вброд. «Когда они вышли на тот берег, - пишет Тит Ливии, - все до того окоченели, что едва были в состоянии держать оружие в руках; к тому же они, так как часть дня уже прошла, изнемогали от усталости и голода».
     Впереди римлян ожидало готовое к битве войско противника.
     Увидев готовое к битве войско противника, консул Семпроний отозвал назад свою конницу, преследовавшую нумидийцев, и приступил к построению. В его распоряжении было восемнадцать тысяч римских легионеров, около двадцати тысяч пеших союзников, четыре тысячи конницы и небольшой отряд галлов-ценоманов. В центре находились римские легионеры, на флангах - пехота союзников; на правом фланге располагалась союзная кавалерия, на левом - римская конница. Весь фронт прикрывала легкая пехота. Ганнибал поставил в центре пехоту, на флангах - сильную конницу. Пехоту прикрывали боевые слоны. При этом накануне битвы Ганнибал приказал всем воинам подкрепиться пищей, натереться маслом и потом уже возле костров надеть оружие, чтобы не замерзнуть. Кроме того, Ганнибал тщательно изучил местность между лагерями двух армий, разделенных рекой. На стороне карфагенян местность была ровной, но справа по дну оврага протекал ручей. Здесь Ганнибал расположил засаду под командованием своего брата Магона. При этом он сам отобрал сто лучших всадников и 100 пехотинцев и поручил каждому из них выбрать себе по 9 надежных товарищей. В карфагенской армии был единственный не наемный отряд собственно карфагенян - отборные кавалеристы "Священной дружины", куда входили юноши, набранные из лучших семей Карфагена. Их и использовал Ганнибал для засадного отряда. Остальные войска карфагенской армии нанимались за плату либо в Африке, либо в других владениях Карфагена.
     Битва началась со столкновения легкой пехоты с обеих сторон. Ганнибал послал вперед более опытных болеарских стрелков, а Семприоний Лонг - юных велитов. Но сразу обнаружилось, что римские воины уступают карфагенским, так как они замерзли и устали от стычек, в которых участвовали с самого утра, а римские метатели дротиков уже использовали большую часть дротиков. Поэтому и стрелки, и велиты быстро отступили за вторую линию своих войск. В бой вступили тяжеловооруженные воины, однако слоны задержали наступление римлян на флангах. В центре же римляне стремительно врезались в галльскую пехоту, оторвавшись при этом от своих флангов. Тогда нумидийская конница опрокинула конницу римлян и обрушилась на фланги римской пехоты. Римляне упорно защищались. Но в тыл им ударил карфагенский отряд из засады. Возникла парадоксальная ситуация: задние ряды римлян были смяты, но передние в это время прорвали боевую линию карфагенян. Как писал Полибий, "задние ряды римлян, сражавшихся в центре, сильно пострадали от нападения воинов из засады; а те, что были впереди, воодушевляемые трудностью положения, одержали верх над кельтами и частью ливиян и прорвали боевую линию карфагенян". (Полибий. Всеобщая история. СПб., 1995. т.I. с.309.) Это позволило 10 тысячам римлян отступить к Плаценции в боевом порядке и спастись.
     Таким образом, успех карфагенской армии был тщательно подготовлен Ганнибалом. Он заставил римлян поверить в легкую победу и выйти на открытую местность. Успех сражения решила засада, устроенная им на открытой, но пересеченной местности. Ганнибал отпустил пленных из числа союзников римской армии без выкупа. Это произвело сильное впечатление на союзников римлян: ведь обычно пленных беспощадно истребляли или продавали в рабство. Ганнибал старался показать, что воюет не против италиков, а против Рима. После битвы на Треббии против Рима восстала большая часть альпинской Галлии, и Ганнибал стал хозяином Северной Италии.
     За зиму 218 - 217 года он создал из кельтов новую армию: свыше 60 тысяч пехоты и 4 тысячи конницы влились в карфагенское войско, которое насчитывало теперь столько же солдат, сколько было в начале похода в Испанию. Но в целом добиться распада римско-италийского союза Ганнибалу не удалось. Победа на реке Треббия открыла дорогу карфагенянам на Рим, но они не воспользовались этим и остались зимовать в Галлии. Тиберий после сражения на Треббии сообщил в Рим неопределенное известие о том, что сражение было, но победе помешала плохая погода. Но вскоре римляне узнали правду о поражении и, ужаснувшись потерям, начали приготовления к новым битвам 2-й Пунической войны.

Тит Ливии: «Начали сражение балеарцы. Встретив, однако, сильный отпор со стороны легионов, легкая пехота поспешно разделилась и была разведена по крыльям. Вследствие этого ее движения положение римской конницы сразу стало очень затруднительным. И без того уже трудно было держаться четырем тысячам всадников против десяти тысяч, людям уставшим против людей, большей частью еще свежих, а тут еще балеарцы засыпали их градом дротиков. В довершение всего слоны, шествовавшие на краях впереди конницы, наводили ужас на воинов, но еще более пугали лошадей, притом не только своим видом, но и непривычным запахом. И вот поле на широ¬ком пространстве покрылось беглецами. Римская пехота дралась не менее храбро, чем карфагенская, но была значительно слабее. Пуниец, незадолго до битвы отдыхавший, вступил в бой со свежими еще силами; римлянам, напротив, голодным, уставшим, с окоченевшими от мороза членами, всякое движение стоило труда. Все же они взяли бы одной храбростью, если бы против них стояла только пехота; но здесь балеарцы, прогнав конницу, метали свои дротики им во фланги, тут слоны напирали уже на самую средину передового строя, а там вдруг Магон с нумидийцами, мимо засады которых пехота пронеслась, ничего не подозревая, появился в тылу и привел задний ряд в неописуемое замешательство. И все-таки среди всех этих бедствий, окруживших ее со всех сторон, пехота крепко держалась некоторое время; наиболее успешно отразила она вопреки всеобщему ожиданию натиск слонов. Легкие пехотинцы, особо для этого отряженные, забросали их дротиками и обратили в бегство, а затем, преследуя бегущих, кололи под хвост, где у них кожа тоньше и ранить их поэтому легче.
Заметив, что слоны в исступлении начинают уже бросаться на своих, Ганнибал велел удалить их из середины и отвести на левый край, чтобы они пришлись против вспомогательных отрядов галлов. Тут они сразу вызвали повсеместное бегство, и ужас римлян достиг пределов, когда они заметили, что их союзники разбиты. Пришлось им образовать круг. При таких обстоятельствах приблизительно десять тысяч, не видя другой возможности спастись, прорубились через центр африканской пехоты, укрепленной галльскими вспомогательными отрядами, нанесши врагу страшный урон. Отсюда они, не будучи в состоянии вернуться в лагерь, от которого их отделяла река, и не видя из-за дождя, куда им направиться, чтобы прийти на помощь своим, прямым путем проследовали в Плацентою. По их примеру было сделано много попыток пробиться в различные стороны; направившиеся к реке были либо поглощены водоворотами, или застигнуты врагами, если не решались войти в реку; те, которые в беспорядочном бегстве рассыпались по равнине, последовали за отступающим отрядом и достигли Плацентой; другим страх перед врагами внушил смелость войти в реку, и они, перешедши ее, добрались до лагеря».

[Виктор Дьячков]

Битва на Тразименском озере, 217 г. до н.э.
Для кампании 217 г. до н. э. в Риме не делалось никаких особых приготовлений; несмотря на проигранное сражение, сенат не усматривал в положении дел серьезной опасности. Консулы должны были прикрывать северную границу и поэтому расположились на двух искусственных дорогах, которые вели из Рима на север и из которых западная оканчивалась в то время у Арреция, а восточная — у Аримина; первую занял Гай Фламиний, а вторую — Гней Сервилий. Но Ганнибал вовсе не имел намерения защищать долину По, он знал Рим, быть может, еще лучше, чем его знали сами римляне. Он ясно сознавал, что, получая из своего отечества лишь ненадежные и нерегулярно доставляемые подкрепления и не находя в Италии никакой опоры кроме непостоянного и капризного кельтского народа, он был несравненно слабее италийского союза, несмотря на все потраченные усилия, финикийский пехотинец был в тактическом отношении ниже легионера, вполне ясно доказали оборонительные действия Сципиона и блестящее отступление разбитой при Требии пехоты. Из этих соображений проистекали обе основные идеи, которые определили весь образ действий Ганнибала в Италии, — вести войну до некоторой степени наудачу, постоянно меняя план и театр военных операций, но ожидать ее окончания не от военных успехов, а от политических, т. е. от постепенного ослабления и окончательного разложения италийского союза. Такой способ ведения войны был необходим, потому что единственное, чем Ганнибал мог уравновешивать все невыгоды своего положения, — его военный гений мог доставлять ему перевес только в тех случаях, когда он своими неожиданными комбинациями сбивал с толку противников, если же война затягивалась на одном месте, то его ожидала гибель. Эту цель указывало ему здравое понимание его собственного положения, так как этот великий победитель на полях сражений ясно видел, что он каждый раз побеждал не Рим, а римских полководцев и что после каждого нового сражения римляне были по-прежнему настолько же сильнее карфагенян, насколько он сам был выше римских полководцев. Что сам Ганнибал никогда не обманывался на этот счет, даже когда стоял на вершине счастья, достойно удивления еще более, чем самые удивительные его победы.
И действительно, с окончанием зимы он двинулся из долины По с целью найти дорогу сквозь труднопроходимые ущелья Апеннин. Гай Фламиний еще стоял с этрусской армией подле Ареццо, откуда намеревался, лишь только позволит время года, двинуться на Лукку, чтобы прикрыть долину Арно и апеннинские проходы. Но Ганнибал опередил его. Он перешел через Апеннины без больших затруднений, держась как можно более на запад, т. е. как можно дальше от неприятеля; но болотистые низменности между Серкио и Арно были до такой степени затоплены тающими снегами и весенними дождями, что армии пришлось в течение четырех дней идти по воде и не находить для ночного отдыха никакого другого сухого места кроме сваленного в кучу багажа и павших вьючных животных. Войска терпели страшные лишения, но всех более страдала галльская пехота, которая шла позади карфагенской по совершенно уже непроходимой дороге; она громко роптала и, без сомнения, вся разбежалась бы, если бы в этом ей не препятствовала карфагенская кавалерия, замыкавшая колонны под начальством Магона. Лошади, страдавшие повальным воспалением копыт, падали массами; другие эпидемические болезни опустошали ряды армии; сам Ганнибал лишился одного глаза вследствие воспаления.
Но цель была достигнута. Ганнибал стоял лагерем подле Фьезоле, в то время как Гай Фламиний еще выжидал подле Ареццо, чтобы дороги сделались проходимыми и чтобы можно было их загородить.
Консул поспешно выступил вслед за неприятелем, медленно подвигавшимся мимо Ареццо по роскошной долине Кианы к Перуджии; он нагнал неприятельскую армию в окрестностях Кортоны, где Ганнибал, получивший точные сведения о передвижении противника, имел достаточно времени, чтобы выбрать местом для сражения узкую теснину между двух отвесных скал, замыкавшуюся при выходе высоким холмом, а при входе — Тразименским озером. Во главе своей пехоты он запер выход из теснины, а легковооруженные войска и конницу поставил по обеим сторонам в засаде. Римские колонны вступили без всякого опасения в незанятое неприятелем ущелье; густой утренний туман скрывал от них врага. Когда передние отряды римской армии приблизились к холму, Ганнибал дал сигнал к сражению; его конница, обойдя холм, заперла входв ущелье, а по мере того как туман расходился, на окраинах высот показывались справа и слева финикийские войска. Это была не битва, а только поражение. Все, что не успело войти в теснину, было загнано конницей в озеро; главная колонна была истреблена в самом ущелье почти без сопротивления; большая часть римлян, в том числе и консул, была изрублена в походном строю. Все же 6 тысяч пехотинцев, составлявших переднюю римскую колонну, пробились сквозь неприятельскую пехоту, еще раз доказав непреодолимую мощь легионеров; но отрезанные от своей армии и не имея никаких о ней известий, они двинулись далее наудачу; на другой день они были окружены на занятом ими холме отрядом карфагенской конницы, и так как Ганнибал не согласился на капитуляцию, обещавшую им свободное отступление, то все сдались военнопленными. У римлян было убито 15 тысяч человек и столько же было взято в плен, т. е. римская армия была совершенно уничтожена; незначительные потери карфагенян, состоявшие из 1 500 человек, снова пали большей частью на галлов2. И словно этого было еще недостаточно — вскоре после битвы при Тразименском озере медленно подвигавшимся вперед Гнеем Сервилием на помощь товарищу была выслана конница ариминской армии из 4 тысяч человек под начальством Гая Центения, но она была тотчас же окружена финикийской армией и частью изрублена, а частью взята в плен. Римляне потеряли всю Этрурию.

[Виктор Дьячков]

Битва при Каннах, 216 г. до н.э.
После того как Фабий, согласно законам, сложил с себя в половине осени диктаторское звание, римская армия находилась под начальством Гнея Сервилия и Марка Регула, которые командовали ею вначале в звании консулов, а потов в звании проконсулов; как по военным, так и по политическим соображениям было необходимо приостановить наступательное движение Ганнибала и дать ему сражение. Именно с таким поручением от сената прибыли в начале лета 216 г. до н. э. в Апулию оба новых главнокомандующих — Павел и Варрон. Вместе с приведенными ими четырьмя новыми легионами и соответствующим контингентом италиков римская армия доходила до 80 тысяч пехотинцев, набранных наполовину из граждан, наполовину из союзников, и до 6 тысяч всадников, из которых одна треть состояла из граждан, а две трети из союзников; армия Ганнибала хотя и насчитывала 10 тысяч всадников, но имела лишь около 40 тысяч пехоты. Ганнибал ничего так не желал, как решительного сражения не только по общим, ранее указанным соображениям, но в особенности также и потому, что широкая апулийская равнина открывала ему возможность воспользоваться преимуществами своей конницы и что, несмотря на многочисленность этой конницы, было бы чрезвычайно трудно продовольствовать войско поблизости от неприятеля, у которого армия была вдвое более многочисленна и который опирался на линию крепостей. Римские военачальники тоже решились вступить в бой и с этой целью подошли ближе к неприятелю. Впрочем, более осторожные из них, ознакомившись с позицией Ганнибала, намеревались выждать и подойти ближе к неприятелю только для того, чтобы принудить его отступить или вступить в битву в менее благоприятной для него местности. Ганнибал стоял лагерем подле Канн, на правом берегу Ауфида. Павел раскинул свой лагерь по обоим берегам реки, так что его главным силам пришлось стоять на левом берегу; но сильный римский корпус расположился на правом берегу, на самом близком расстоянии от неприятеля, с целью препятствовать подвозу продовольствия и быть может с целью угрожать Каннам. Ганнибал, которому было необходимо как можно скорее довести дело до сражения, перешел через реку со своими главными силами и предложил на левом берегу битву, от которой Павел уклонился. Но демократическому консулу не понравился такого рода военный педантизм; уже сколько раз говорилось о том, что на войну идут не только для того, чтобы занимать сторожевые посты, а для того, чтобы действовать мечами, — поэтому он приказал напасть на неприятеля где и как случится. По сохранившемуся старому нелепому обычаю, право решающего голоса в военном совете переходило от одного главнокомандующего к другому; поэтому в тот день, когда это право принадлежало уличному герою, пришлось подчиниться его воле и исполнить его приказание. Но и он не хотел вступить в битву на левом берегу реки, где на равнине могла свободно развернуться более многочисленная неприятельская конница. Поэтому он решил собрать все римские боевые силы на правом берегу и предложить там битву, заняв позицию между карфагенским лагерем и Каннами и серьезно угрожая этим последним. В главном римском лагере отряд из 10 тысяч человек был оставлен с приказанием завладеть во время битвы карфагенским лагерем и таким образом лишить неприятельскую армию возможности отступить через реку; по неисправленному календарю, на рассвете утром 2 августа, а по исправленному — приблизительно в июне, главная римская армия, перейдя через реку, которая в это время года мелководна и не представляет серьезных затруднений для передвижения войск, построилась в боевую линию подле менее обширного римского лагеря к западу от Канн. Карфагенская армия двинулась вслед за нею и также перешла через реку, в которую римская армия упиралась правым флангом, а карфагенская — левым. Римская конница стала на флангах: более слабая ее часть, состоявшая из гражданского ополчения, — на правом фланге подле реки под предводительством Павла, а более сильная часть, состоявшая из союзников, — на левом фланге у равнины под предводительством Варрона. В центре стояла пехота, построенная необыкновенно глубоко, под начальством бывшего в прошлом году консулом Гнея Сервилия. Напротив нее Ганнибал построил свою пехоту в форме полумесяца, так что кельтские и иберийские войска в их национальном вооружении составляли переднюю часть центра, а вооруженные по-римски ливийцы стали по бокам на отодвинутых назад флангах. У реки выстроилась вся тяжелая кавалерия под начальством Гасдрубала, а со стороны равнины — легкая нумидийская конница. После непродолжительной схватки между сторожевыми отрядами, состоявшими из легковооруженных частей, бой скоро завязался на всей линии. Там, где легкая конница карфагенян сражалась с тяжелой кавалерией Варрона, бой тянулся без решительных результатов при постоянно возобновлявшихся атаках нумидийцев. Напротив того, в центре легионы совершенно опрокинули встреченные ими войска, состоявшие из испанцев и галлов; победители спешили воспользоваться своим успехом и преследовали побежденных. Но тем временем счастье изменило римлянам на правом фланге. Ганнибал старался отвлечь внимание стоявшей на левом неприятельском фланге конницы только для того, чтобы Гасдрубал мог напасть со своей регулярной кавалерией на более слабый правый фланг неприятеля и опрокинуть его в первую очередь. После упорного сопротивления римские всадники стали отступать, и те из них, которые не были изрублены, были загнаны вверх по реке или рассеяны по равнине; раненый Павел прискакал к центру, чтобы спасти легионы от гибели или разделить их участь. Эти легионы изменили построение передней линии в атакующую колонну, для того чтобы было удобнее преследовать разбитую ими передовую часть неприятельской пехоты, и врезались клином в неприятельский центр. В этом положении они подверглись стремительным атакам со стороны надвигавшейся справа и слева ливийской пехоты, и одна их часть была принуждена остановиться, для того чтобы отбивать нападения с флангов. Вследствие этого наступательное движение было приостановлено, а массы римской пехоты, и без того уже построенной слишком густыми рядами, не находили себе достаточного простора, чтобы развернуться. Между тем Гасдрубал, покончив с тем флангом неприятельской армии, где командовал Павел, снова собрал и выстроил своих всадников и, проведя их позади неприятельского центра, напал на фланг, которым командовал Варрон. Италийская конница последнего, и без того уже с трудом державшаяся против нумидийцев, не устояла против двойного нападения и быстро рассеялась. Предоставив нумидийцам преследовать неприятеля, Гасдрубал в третий раз построил свои эскадроны, для того чтобы напасть на неприятельскую пехоту с тыла. Этот последний удар решил исход сражения. Бегство было невозможно, а пощады никому не давали; быть может, еще никогда такая многочисленная армия не терпела такого совершенного поражения на поле битвы и с такими ничтожными потерями со стороны противника, как римская при Каннах. Ганнибал лишился почти 6 тысяч человек; в том числе две трети пришлось на долю кельтов, на которых обрушился первый натиск легионов. Напротив того, из 76 тысяч римлян, стоявших в боевой линии, 70 тысяч легли на поле сражения, в том числе консул Луций Павел, бывший консул Гней Сервилий, две трети штаб-офицеров и 80 человек сенаторского ранга. Только консул Марк Варрон спасся благодаря быстро принятому решению и быстроногому коню в Венузию и имел мужество остаться в живых. Большая часть гарнизона римского лагеря, состоявшего из 10 тысяч человек, также была взята в плен; только несколько тысяч человек, принадлежавших частью к этому гарнизону, частью к участвовавшим в битве войскам, укрылись в Канузии. И словно Риму суждено было погибнуть в этом году — отправленный в Галлию легион попал в конце того же года в засаду и был совершенно уничтожен со своим начальником Луцием Постумием, избранным в консулы на следующий год.
Ливий рассказывает, что пунийские офицеры, поздравлявшие Ганнибала с победой при Каннах, советовали ему дать отдых себе и усталым воинам. Только начальник конницы Махарбал предлагал, не теряя ни минуты, двинуться на Рим. «На пятый день, — передает Ливий его слова, — ты будешь победителем пировать на Капитолии. Следуй за мной; я пойду со всадниками впереди, чтобы прийти раньше, чем они узнают, что я собираюсь идти». Однако Ганнибалу, по словам Ливия, это предприятие показалось слишком уж грандиозным, для того чтобы он сразу мог принять решение. «На обдумывание совета Махарбала нужно время» — такими словами ограничился пунийский полководец. «Не все, конечно, дают боги одному человеку, — ответил Махарбал. — Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь». Мы не знаем, как реагировал Ганнибал на такую неслыханную дерзость; вероятнее всего, он предпочел промолчать. На следующий день Ганнибал призвал к себе начальника конницы и сказал ему: «Я пошлю тебя, если хочешь, со всадниками». — «Поздно, — ответил Махарбал, — они уже знают». Очевидно, Махарбал рассчитывал на эффект полной внезапности; и действительно, операция, которую он предлагал, могла стать успешной только в одном случае — если не давала врагу опомниться от понесенного страшного поражения.
Однако присутствовавшие при этом пунийцы и греки хорошо запомнили и совет, и решение Ганнибала, и заключительную фразу Махарбала; весь эпизод прочно вошел в античную историческую традицию которую очень интересовало, почему Ганнибал не пошел на Рим. Интересна позднейшая реакция Ганнибала и окружения на его действия после Канн. Они хорошо понимали, что открывавшиеся благоприятные возможности упущены; Ливий говорит даже о недовольстве ближайших сподвижников полководца.
Хотя Дройзен, немецкий военный историк, придерживается другого мнения: после битвы у Ганнибала было слишком много раненных, чтобы идти на Рим без оглядки. Необходимы были две –три недели на залечивание ран.
Интересна реакция сената Карфагена. Когда Ганнибал просил подкреплений, то получил ответ: «Зачем тебе помощь, если ты и так побеждаешь!» Олигархи Карфагена видели не дальше своего носа. Пройдет не так много времени, когда они пожалеют о своем высокомерии, но Ганнибала (или равной ему личности) Карфаген уже иметь не будет.
(первый этап)  (второй этап)

[Виктор Дьячков]

Загадка "пунийского полумесяца"
Тайна карфагенского полумесяца, или Маленькая грязная история о большой и славной победе.
Третий век до Рождества Христова ознаменовался жестокой борьбой за власть над Средиземноморьем. В ней участвовали все - восточные деспоты и недавние сподвижники Александра Великого, гигантские эллинистические державы и совсем незначительные, незаметные на карте царства. Но главная, решающая схватка за передел Ойкумены началась в 218 году до н. э., когда униженный Римом, но отнюдь не побежденный Карфаген послал на поля Гесперии лучшие свои войска во главе с непобедимым Ганнибалом.
Апофеозом этой войны явилась грандиозная битва при Каннах (216 г. до н. э.), ставшая ныне непременным атрибутом всех учебников по военной истории. О ней, кажется, известно все. Греческие и римские писатели, современники трагедии, постарались донести до нас ее ход в мельчайших, зачастую несущественных подробностях. Иное дело - подробности существенные, и как раз здесь историкам всегда приходилось замалчивать или просто оставлять без должного внимания некоторые весьма любопытные факты...


Противники долго и основательно готовились к летней кампании 216 года. Зимуя в Италии, чужой и враждебной, Ганнибал умудрился сплотить и пополнить, обучить и прокормить армию в 40 тысяч пехоты и 10 тысяч всадников.
Составленная частью из наемников-профессионалов, откликнувшихся на призыв "ливийского льва", частью из племенных ватаг, вставших под знамена Ганнибала из ненависти к Риму, разноязыкая карфагенская армия была малоуправляема и склонна к мятежам. Особую опасность представляли иберы (древние обитатели Испании) и кельты. Вечно недовольные, ненадежные даже в дни громких военных побед, они становились совершенно несносны в часы вынужденного затишья между боями.
Главные надежды в грядущей кампании возлагались на конницу - в сражениях прошлых лет она неоднократно доказывала свое превосходство над малочисленной, плохо обученной конницей римлян и их латинских союзников. Лучшая часть карфагенской пехоты - ливийцы - в течение зимы получила трофейное римское оружие и была обучена сражаться на римский лад.
Сыны Ромула тоже не теряли времени даром. Экстренный набор, проведенный среди граждан и союзников, позволил сформировать 16 легионов (ок. 80 тысяч пехоты) и призвать под знамена 6000 всадников - невиданное доселе войско! В отличие от карфагенян, римляне на свою конницу всерьез не рассчитывали. Служившие в кавалерии знатные римские юноши едва могли что-то противопоставить превосходной коннице Ганнибала. Вовсе не они, отпрыски знатных родов, были надеждой Италии. По-крестьянски набожная и сплоченная, привычная к постоянным лишениям и дисциплинарным казням, автоматически повинующаяся офицерам и притом не лишенная в массе своей гражданского достоинства, многочисленная римская пехота была оплотом Республики. Эти качества позволили ей завоевать мир. Но это будет потом...
А в то роковое утро 2 августа, едва рассвело, две исполинские железные змеи переползли, извиваясь между холмами, на правый берег реки Ауфида и изготовились к бою. Римляне построились, что называется, без затей. Правый фланг (у реки) заняли 2000 римских всадников, левый прикрывала конница италийских союзников Рима (4000 чел.). В центре, построенные впритык, почти без интервалов, теснились римские манипулы (легион состоял из 30 манипул по 60-120 человек каждая), образуя совершенно нетипичную для римлян глубокую фалангу наподобие греческой. Стремительный и неотразимый натиск легионов, прорыв карфагенской боевой линии в центре и рассечение неприятельского войска надвое - таков был план римского командующего, консула 216 года, Гая Теренция Варрона. Задача конницы сводилась к тому, чтобы как можно дольше сковывать карфагенскую кавалерию, не давая последней атаковать с тыла идущие на прорыв легионы.
Варрона принято ругать. Многие исследователи полагают, что сокращение интервалов между манипулами и увеличение глубины боевого порядка привели римлян к неспособности сражаться привычным для них способом. При этом многие почему-то забывают, что римский способ ведения боя, связанный со сменой боевых линий (легион строился в три линии), требовал хорошей выучки и занимал немало времени. Ни того, ни другого римляне в тот день не имели: большую часть войска составляли новобранцы, а победа из-за превосходства неприятельской кавалерии могла быть стремительной или никакой.
Сделав это необходимое замечание, вернемся на берега Ауфида.
"В это же самое время Ганнибал переправил через реку балиарян и копейщиков (легкие пехотинцы-стрелки - А. Г.) и выстроил их впереди войска; остальные войска вывел из-за окопов и, переправив через реку в двух местах, выстроил против неприятеля.
У самой реки на левом фланге против римской конницы он поставил конницу иберов и кельтов, вслед за ними половину тяжеловооруженной ливийской пехоты, за нею пехоту иберов и кельтов, а подле них другую половину ливиян. Правый фланг заняла нумидийская конница. Построив всю рать в одну прямую линию, Ганнибал выдвинулся вперед со стоявшими в центре иберами и кельтами; к ним присоединил он остальное войско таким образом, что получилась кривая линия наподобие полумесяца, к концам постепенно утончавшаяся."
Так описывает построение карфагенян Полибий, греческий автор II века до нашей эры (Полибий, III, 113, 6-8). Следуя этому описанию, важно отметить тот факт, что выдвинутый вперед центр карфагенского войска составляли самые ненадежные союзники Ганнибала, построенные вдобавок не глубже, чем в шесть шеренг. Прорыв центра почти всегда означал поражение, а нехитрый замысел Варрона был столь очевиден...
Сражение, если не считать предварительной перестрелки, началось решительным столкновением конницы на обоих флангах. Затем последовала ужасная атака легионов. "Некоторое время ряды иберов и кельтов выдерживали бой и храбро сражались с римлянами; но затем, подавляемые тяжелою массою легионов, они подались и начали отступать назад, разорвав линию полумесяца. Римские манипулы стремительно преследовали врага... и умчались так далеко вперед, что с обеих сторон очутились между тяжеловооруженными ливиянами, находившимися на флангах." (Полибий, III, 115, 5-8.)
Пока все это происходило в центре, римские и латинские всадники были частью изрублены, частью обращены в бегство превосходной конницей Ганнибала. Потерявшие строй во время преследования кельтов победоносные римские легионеры были внезапно и почти одновременно атакованы с тыла (конницей) и флангов (ливийской пехотой), а вслед за тем и с фронта - оправившимися от первого страха кельтами. Сбитые в кучу, лишенные командования и уже всякой надежды на победу легионеры упрямо продолжали сражаться и погибли все - числом около семидесяти тысяч.
Битва при Каннах справедливо считается классическим образцом полного тактического окружения численно превосходящего противника. О самих же причинах окружения высказываются суждения, по большей части нелепые. Почему-то принято считать, что выдвижение вперед ненадежных кельтов должно было по замыслу Ганнибала спровоцировать лобовую атаку римской пехоты (как будто римляне могли действовать как-то иначе?!), а удар ливийской пехоты с флангов был спланирован заранее (хотя Полибий недвусмысленно указывает на то, что этот маневр был для ливиян чистым экспромтом (III, 115,11)). Но если полное окружение врага было неожиданностью для самого Ганнибала, то зачем ему понадобилось выстраивать войско полумесяцем, отводя назад наиболее надежную пехоту и конницу? Здесь мы подходим к самому главному.
Как известно, конница не любит сражаться в тесноте. Именно поэтому римляне поставили у реки лишь 2000 всадников, полагая, что главный удар вражеской кавалерии придется на открытый левый фланг. Они не учли лишь одного - карфагенянами командовал непредсказуемый Ганнибал.
Выстроившись в 10 шеренг между легионами и рекой, римская конница занимала по фронту 600-800 метров (древняя конница вплоть до изобретения стремян строилась с большими интервалами между отдельными всадниками). На том же участке Ганнибал задумал разместить 8000 всадников, но ограниченное пространство сводило на нет четырехкратное численное превосходство. Можно построиться в 40 шеренг, но где развернуться в боевую линию? Быть может, впереди ливийской пехоты? Но внезапная атака легионов может помешать развертыванию. Значит, кто-то должен держать римскую пехоту на расстоянии, погибать, прикрывая развертывание конницы, которой суждено решить исход сражения. И недорогая жертва была найдена:
"Построив всю рать в одну прямую линию, Ганнибал выдвинулся вперед со стоявшими в центре иберами и кельтами..."

[Виктор Дьячков]

От Канн до Замы 216-202 г.г. до н.э.

Дертоза - 215 г. до н.э.
После Канн для восстановления римской армии требовалось время. В Испании брат Ганнибала Гасдрубал возглавлял войско достаточно большое, чтобы, пожалуй, обеспечить Карфагену победу в войне, если бы оно смогло соединиться с победоносными ветеранами Ганнибала в Италии. Однако, на его пути стояли легионы двух способных (наконец-то!) консулов - братьев Гнея и Публия Сципионов. Оба знали о произошедшем при Каннах побоище, но полагали, что только быстрым прорывом карфагенского центра могут они избежать флангового охвата. Когда началось сражение, легионы яростно бросились на пунийский центр, но, в отличие от Канн, на крыльях римской коннице удалось выдержать натиск карфагенян. Без кавалерийского превосходства (и тактического гения брата) Гасдрубал не смог окружить римские легионы до того, как они смяли его центр. Пунийская кавалерия отступила вместе с центральной частью войска, предоставив превосходную африканскую тяжелую пехоту на крыльях ее судьбе. Рим получил необходимую передышку, и, когда восемь лет спустя Гасдрубал, наконец, добрался до Италии, то лишился и армии и жизни в битве при Метавре.

Второе сражение при Беневентуме - 214 г. до н.э. Столкнувшись с нехваткой людей после поражения при Каннах, римляне нашли оригинальный выход из создавшегося положения, сформировав два недостающих легиона из рабов. Консул Гракх возглавил и тщательно обучил новые легионы. Через два года "рабские" легионы вступили в сражений с пунийской армией Ганнона. Перед сражением Гракх огласил перед рядами своих войск приказ, что любой воин, принёсший голову врага, получит свободу. Римская атака началась вполне успешно, но как только среди карфагенян появились убитые, десятки солдат Гракха стали покидать ряды, чтобы отрубать у трупов головы. Гракх немедленно исправил свою ошибку, объявив, что если в сражении будет одержана победа, то все рабы получат свободу. Легионы нажали на врага с новой силой и опрокинули всё перед собой. Любопытно, что рабы оставались верны персонально Гракху, а не Риму, так как, когда он через несколько лет был убит, то все они дезертировали.

Кастулон - 211 г. до н.э.
Фортуна отвернулась от Публия Сципиона в Испании. После нескольких лет непрерывных успехов братья Сципионы необдуманно решили разделить свои войска, чтобы разбить карфагенские армии поодиночке. Когда армия Публия подошла к Кастулону, он понял, что ему противостоят превосходящие силы пунийцев, грозящие окружить римское войско. Проделав ночной марш, легионы Сципиона напали на перекрывший им путь отхода небольшой отряд, состоявший из 7500 кельтиберов под началом царя Индибилиса. Кельтиберам удалось продержаться время достаточное для подхода отборной нумидийской конницы Масиниссы, а затем армий Магона и Гасдрубала окруживших и уничтоживших римское войско. Публий Сципион погиб в бою, но вскоре в Испанию прибыл его сын, реорганизовавший легионы и одержавший победы в сражениях при Илипе и Бекуле, жестоко отомстив за гибель отца и дяди.

Бекула - 208 г. до н.э.
Публий Корнелий Сципион не только унаследовал доблесть своего павшего отца, но и обладал гением позволившим ему изменить обычную римскую тактическую доктрину. Реорганизовав и переобучив испанские легионы, он придал им тактическую гибкость невиданную ранее в римской армии. Впервые он использовал новую тактику в бою при Бекуле, когда брат Ганнибала Гасдрубал занял сильную оборонительную позицию в холмистой местности. В первой линии у карфагенян находилась легкая пехота, а тяжелые войска оставались в резерве в лагере. Если бы римляне придерживались своей обычной тактики, то просто бы послали легионеров прямо вверх по склонам холмов, но Сципион расположил тяжелую пехоту на крыльях, а центр занял легкими войсками. Как только началось сражение, Гасдрубал понял, что его перехитрили - если бы он двинул африканских гоплитов для поддержки центра, то римские легионы на крыльях окружили бы всю его армию. Зная, что его войско было крайне необходимо в Италии, Гасдрубал решил отступить с тяжеловооруженной частью армии, а легкую пехоту предоставить ее участи. Хоть это сражение и не было решительной победой, но Сципиону удалось нанести поражение хорошей карфагенской армии, не понеся при этом тяжелых потерь, которые были бы неминуемы при фронтальном штурме пунийской позиции.

Метавр - 207 г. до н.э.
В 207 г. новое испытание ждало измученный войной Рим - Гасдрубал со своим войском перешёл из Испании в Италию, чтобы объединить силы с Ганнибалом для нанесения решительного удара римлянам. Однако, в то время как римляне знали о подходе Гасдрубала, Ганнибал ещё не получил никаких известий на этот счёт. Командир римской армии, блокировавшей на юге Италии войско Ганнибала, консул Нерон решил предпринять смелый стратегический манёвр. Он, чтобы не возбудить подозрение у противника, оставил часть своих сил в лагере недалеко от лагеря пунийцев, а сам с отборными воинами, проделав шестидневный форсированный марш, достиг северной Италии, где другая консульская армия противостояла Гасдрубалу. Благодаря решительным действиям Нерона римляне получили численный перевес над Гасдрубалом и его войском. Гасдрубал попытался было ускользнуть, но дорогу ему загородили воды разлившегося Метавра. Пунийская армия, состоявшая из африканцев, иберов и ненадёжных галлов была вынуждена занять оборонительную позицию. В решительный момент завязавшейся битвы Нерон во главе своих отборных воинов разбил правое крыло карфагенян, после чего сражение превратилось в бойню, большая часть лучшей пунийской пехоты была перебита, а Гасдрубал, видя своё поражение, врезался в ряды римлян и был убит. Вернувшись на юг, консул Нерон оповестил Ганнибала о своей победе, приказав швырнуть в карфагенский лагерь отрубленную голову отважного Гасдрубала. Это решающее сражение стало началом конца италийского похода Ганнибала и лишило карфагенян последней надежды на успех в войне.


Илипа - 206 г. до н.э.
После ухода Гасдрубала в Испании остались две карфагенские армии под началом довольно посредственных полководцев (еще одного Гасдрубала и Магона). Сципион продолжал методично теснить пунийцев, постепенно захватывая территорию и переманивая на свою сторону испанские племена. Оказавшись перед выбором между генеральным сражением и утратой всей Испании, их самой ценной провинции, карфагеняне соединили обе армии и заняли позицию на равнине близ Илипы. Целых три дня ни одна из сторон не решалась начать сражение, и каждый день противники выстраивали свои войска симметрично - тяжелая пехота в центре, а легковооруженные на крыльях. Наконец, Сципион решил, что карфагеняне и впредь будут выстраивать солдат в этом порядке и оказался прав. На четвертый день он приказал застрельщикам и коннице совершить нападение на пунийский лагерь, и Гасдрубал вывел свое войско из лагеря, расположив тяжеловооруженных солдат в центре боевого порядка. Только после того как римские легковооруженные отошли, увидел он, что римляне поставили тяжеловооруженных легионеров на крыльях, а испанских союзников и легкие войска в центр. Римские легионы и конница немедленно обрушились на пунийских легковооруженных на обоих крыльях, а Гасдрубал не мог послать им на выручку своих гоплитов, не обнажив центр, через который римляне могли прорваться и уничтожить его войско. Оба крыла африканцев были разгромлены, а гоплиты в центре находились под угрозой неминуемой гибели, когда разразился ливень, позволивший спастись остаткам пунийской армии. Соединенное карфагенское войско перестало существовать в качестве серьезной силы, и Испания отныне принадлежала Риму. Позднее Сципион высадился в Африке, и за победы на Великих равнинах и при Заме получил прозвище "Африканский".

Великие равнины - 203 г. до н.э.
Победитель при Бекуле и Илипе Сципион переправился во главе опытного римского войска в Африку и осадил порт Утику, заручившись помощью знаменитого командира нумидийской конницы Масиниссы, который переметнулся на сторону римлян. Пока продолжалась осада, карфагеняне собрали большую, но плохо обученную армию и поспешно направились к Утике, чтобы снять осаду с города. Сципион, оставив часть войска для продолжения осады, двинулся навстречу пунийцам и столкнулся с ними на Великих равнинах. После двух дней проведённых в стычках и перестрелках, Сципион атаковал неприятеля, планируя обойти левое крыло карфагенян легионной пехотой и атаковать правое крыло нумидийцами. Неопытная африканская пехота в центре сперва выдерживала натиск римских легионеров, но когда войска Сципиона опрокинули оба пунийских крыла, то и центр карфагенян немедленно обратился в бегство вслед за флангами. Карфагенская армия понесла тяжёлые потери, и её остатки отступили в Карфаген. Сципион вернулся к стенам Утики, а пришедшие в отчаяние карфагеняне решили обратиться к своей последней надежде - Ганнибалу - и отозвали своего величайшего полководца из Италии. В следующем году два гениальных вождя, Ганнибал и Сципион, встретятся в последней битве Второй Пунической войны при Заме.

[Виктор Дьячков]

Битва при Заме, 19 октября 202 г. до н.э.
Римская армия имела 25-30 тысяч пехотинцев и 6-8 тысяч конников, Карфагенская армия насчитывала 35 тысяч пехотинцев 2-3 тысячи конников и 80 слонов. Боевые слоны являлись грозной силой, но они были совсем недавно приведены из внутренней Африки и еще плохо обучены.
Таким образом, преимущества были на стороне римлян: в ее рядах сражались закаленные в боях ветераны, они имели в 3 раза больше конницы, их пехота превосходила карфагенскую.
Спицион поставил впереди манипулы гастатов на некотором расстоянии один от другого, за ними - принципов, но не напротив промежутков в передних рядах, а за самими манипулами, так как у противника было много слонов. Последними стояли триарии - испытанные ветераны Манипулы триариев были немногочисленны, они состояли всего из одной центурии (373 человека), но это была грозная сила, потому что в бою один ветеран стоил нескольких молодых солдат.
Конница построилась на флангах. Особенно сильной была нумидийская конница. Нумидийцы умели маневрировать с невероятнои быстротой. Они утомляли неприятеля беспрерывными атаками, нападая со всех сторон.
Теперь уже у Ганнибала не было преимущества в коннице (т.к. нумидийцы теперь стали союзниками римлян), качество пехоты тоже уступало римлянам. Он уже не мог опрокинуть римские фланги, но Ганнибал не был бы Ганнибалом, если бы не замыслил в очередной раз военный шедевр. Его конница должна была увлечь конницу римлян с поля боя (раз уж нельзя ее опрокинуть), тем самым дать возможность карфагенской пехоте, имевшей численное преимущество, обойти римскую пехоту с флангов. А уж потом, разгромив римскую пехоту, встретить римскую кавалерию, которая к тому времени должна рассеять карфагенскую.
Карфагеняне выдвинули слонов и легкую пехоту вперед, а вторую линию расположили в 200 метрах за первой. Ганнибал решил отвлечь с поля сражения римскую конницу, а затем, удлинив фронт путем выдвижения второй линии на передний край, окружить римскую пехоту, тем самым повторить римлянам битву при Каннах.  В случае неудачи он рассчитывал отвести карфагенскую армию в укрепленный лагерь.
Зама - первое в мировой истории сражение, в котором открылась эшелонная тактика
Бой начали карфагеняне одновременной атакой кавалерии с флангов и слонов в центре. Римская кавалерия, более многочисленная и сильная, конечно, отбросила конницу карфагенян и бросилась в погоню, быстро исчезнув из поля зрения. Так расчет Ганнибала удался, численный перевес перешел к нему.
В это время в центре римлян атаковали слоны. Но Спицион назначал для борьбы с ними специальных метальщиков, которые метали в слонов дротики и производили сильный шум с помощью труб и рожков, пугая животных. В результате слоны повернули назад и стали топтать свою же пехоту.
Ганнибал продолжил атаку в центре своей пехотой. Но первую линию войск Ганнибала составляли многочисленные отряды наемников, они не сумели выдержать рукопашной борьбы с легионерами и быстро бежали, обтекая фланги двигавшейся вслед за ними второй линии карфагенской армии. Здесь стройными рядами шли хорошо вооруженные фаланги карфагенских граждан и македонян — союзников Карфагена. Копьеносцы второй линии армии Ганнибала разогнали бегущих перед ее фронтом наемников и нанесли сильный удар гастатам. Римская пехота приостановилась...
При этом Ганнибал охватывал фланги противника своей третьей, самой сильной линией, состоящей из ветеранов, сражавшихся с ним пятнадцать лет в Италии. Этот прием Ганнибал применял во многих сражениях, выдвижение и охват флангов прогивника отборными частями пехоты всегда обеспечивали ему успех.
Но Сципион сделал почт одновременно аналогичный ход, то есть выдвинул на фланги своих принципов (воинов второй линии) и триариев (воинов-ветеранов третьей линии). Это были равные противники. Завязалось кровопролитное фронтальное столкновение пехоты.
Воюющие были почти равны по численности и воодушевлению, а также по вооружению и храбрости, поэтому "исход битвы долгое время оставался неясным, ибо сражавшиеся считали своим долгом держаться на своих местах до последнего издыхания", — писал Полибий.
Но в этот момент после преследования противника вернулась римская конница. Римляне быстро сориентировались на поле боя и неожиданно ударили в тыл карфагенянам. Это решило исход сражения.
Поражение Ганнибала было полным. Карфагеняне потеряли 20 тысяч человек убитыми и 10 тысяч пленными, 133 знамени и 11 слонов. Римляне потеряли убитыми около 2 тысяч человек.

[Виктор Дьячков]

РИМСКО - МАКЕДОНСКИЕ ВОЙНЫ (215-168 годы до н. э.)

Первая римско-македонская война (215 - 205 г.г. до н.э.)Первую римско-македонскую войну начал царь Македонии Филипп V. Заключив в 215 году, после победы Ганнибала при Каннах, союз с Карфагеном, он попытался овладеть Иллирией - областью на северо-западе Балкан.
Римлянам, однако, удалось спровоцировать войну против Македонии союза этолийских государств. В результате Филипп не смог ни овладеть Иллирией, ни помочь карфагенянам в Италии. В 205 году война окончилась без изменения статус-кво.

Вторая римско-македонская война (200 – 197 г.г. до н.э.)
Вторая римско-македонская война была начата в 200 году уже римлянами. Войска Филиппа были разгромлены в битве при Киноскефалах в 197 году. Тогда же был заключен мир, согласно которому Македония выдала Риму подавляющую часть своего флота, обязалась сократить численность армии до 5 тысяч человек и не вести войн против римских союзников. В последующие годы Филипп постарался восстановить военный потенциал страны. Чтобы не нарушать договор, он ежегодно набирал по 4 тысячи воинов, за год обучал их военному ремеслу, потом распускал их по домам и набирал новых. В Македонии усиленно накапливались запасы вооружения. Также в стране увеличилась добыча золота, чтобы финансировать будущую войну.

Третья римско-македонская война (171 – 168 г.г. до н.э.)
В 179 году Филипп умер. Римляне попытались возвести на престол его сына Деметрия, долгие годы жившего в Риме. Однако в борьбе за престол победил другой сын Филиппа - Персей, казнивший Деметрия. Новый македонский царь обрел большую популярность не только в своей стране, но и по всей Греции.
Персей начал формировать 40-тысячную армию и заявил, что в Македонии найдут приют все изгнанные из Рима и городов Греции за политические преступления и бежавшие от долгов.
Римский сенат обвинил Персея в нарушении прежних договоров и весной 171 года объявил Македонии войну. Римский флот появился у македонских берегов и высадил легионы у Аполлинии. С их появлением в Греции союзные Македонии Эпир и Иллирия перешли на сторону Рима. Персею удалось нанести поражение части римского войска. Он попытался начать мирные переговоры, но римляне отклонили его предложения.
В 168 году римские легионы на Балканах возглавил консул Луций Эмилий Павел, отец которого пал в битве при Каннах. Ему удалось вытеснить македонян из горных ущелий. Персей отступил на равнину к городу Пидна, где произошло решающее сражение.
После поражения Персей бежал в Пидну, но был там настигнут и схвачен римлянами. Ему сохранили жизнь, чтобы провести по Риму в ходе триумфа Луция Эмилия Павла. Консул же после победы при Пидне опустошил союзные Македонии Иллирию и Эпир, продав в рабство 150 тысяч человек. Все три страны были присоединены к Риму. В Греции римляне подвергли репрессиям тех, кто поддерживал Персея. Более тысячи ахейцев были отправлены в Рим в качестве заложников. Среди них был и будущий историк Полибий.
В результате римско-македонских войн римляне укрепились на Балканах и создали предпосылки для последующего завоевания Греции.

[Виктор Дьячков]

Битва при Киноскефалах, 197 г. до н.э. (Вторая римско-македонская война)
Битва при Киноскефалах занимает в военной истории особое место. Отчасти - потому, что это было первое масштабное полевое сражение римских легионов и македонской фаланги, отчасти - потому, что в ней решилась судьба Македонской державы.
Традиционно считается, что фаланга и легионы впервые столкнулись на поле боя при Киноскефалах, и именно эта битва показала полное превосходство римской тактики над македонской. Это не совсем так. Ранее фаланга и римляне уже сталкивались в бою, но это были локальные стычки или бои на пересеченной местности, целью которых не был разгром противника. О превосходстве какой-то одной стороны говорить было нельзя. Само сражение при Киноскефалах также не показало превосходства легионного вооружения и тактической концепции над фалангой. Скорее речь может идти о неудачном управлении боем со стороны македонского царя и грамотных действиях римского полководца.

Командующий римской армией Тит Квинкций Фламинин был человек в высшей степени честолюбивый и жадный до славы. Тит с трудом добился избрания консулом и получил направление в Македонию. Год войны прошел без решительных результатов. В январе истек срок полномочий, и Тит Квинкций Фламинин был готов скорее заключить мир, чем передать командование и славу победы новому консулу. Сенат разрешил молодому аристократу продолжать войну, но направил в помощь двух легатов, которые командовали армией раньше. Поэтому римский полководец стремился навязать македонской армии решительное сражение.
Фламинин при вступлении в должность смог усилить войско 3000 ветеранов Сципиона. Силы римлян в битве при Киноскефалах нам известны: это была усиленная греческими контингентами консульская армия, в которую входили 2 легиона и приписанные к ним когорты союзников.
Дополнительно армию Фламинина входили этолийские союзники - 6000 пехоты и 400 всадников.
Царь Македонии Филипп V был, в отличие от Фламинина, опытным и умудренным жизнью политиком, полжизни воевавшим со своими свободолюбивыми соседями - греками и иллирийцами. Для него это была уже вторая война с Римом, и царь на примере Карфагена знал, какими бывают условия мира с Римом: выдача флота, резкое сокращение войска, отказ от самостоятельной внешней политики.
 
Минимальной тактически самостоятельной частью фаланги была спейра - отряд в 256 воинов, состоявший из 16 вставших рядом "в колонну по 16" рядов из 16 фалангитов.
2000 пельтастов были элитным формированием и заняли в македонской армии место Александровых гипаспистов. Слева фалангу прикрывали до 1500 входивших в армию греческих наемников, вооруженных аналогично македонским пельтастам.
Элитным формированием легкой пехоты были 2000 наемников-фракийцев, вооруженных махайрами (это было их национальное оружие), луками или дротиками. Защитным снаряжением для них служил щит-пельта в виде полумесяца. Другим подразделением легкой пехоты были 2000 иллирийцев племени траллов с дротиками и мечами.
Македонская конница (1000 всадников) считалась лучшей в Европе: это были тяжеловооруженные воины-аристократы, действовавшие в плотном строю. Также в плотном строю действовали менее тяжело снаряженные фессалийские всадники (1000 чел.).
Обе стороны зимой 197 года до Р.Х. готовились к бою на Фессалийской равнине. На перевале римляне внезапно увидели македонскую заставу. Бой между ними начался с отдельных стычек, в которых велиты были опрокинуты и с потерями отступили по северному склону. Фламинин немедленно направил к перевалу под командованием 2 римских трибунов 500 этолийских всадников Евполема и Архедама и 1000 этолийских же пехотинцев. Смятые македонцы отошли с гряды на вершины холмов и обратились к царю за помощью.
Филипп, который намеревался оставаться весь день в лагере, решил помочь своим воинам и направил на перевал наиболее подвижную и маневренную часть войска. В бой вступили македонская конница Леонта (1000 всадников), фессалийская конница Гераклида (100 всадников) и наемники под командованием Атенагора - 1500 греческих пельтастов и легковооруженных и, возможно, 2000 траллов. Этими силами македонцы опрокинули римскую и этолийскую пехоту и погнали их вниз по склону, а сильная в рассыпном бою этолийская конница схватилась с македонцами и фессалийцами. Легковооруженная пехота бежала до подножия горы.
Филипп сам повел на гряду правое крыло войска: правое крыло фаланги (8000 фалангитов), 2000 пельтастов и 2000 фракийцев. На гребне холмов царь перестроил войска из походного порядка, развертываясь влево от перевала и занимая господствующую над перевалом высоту.
Тит выстроил войско: на флангах отряды конницы и союзные алы, в центре римские лигионы. Впереди для прикрытия выстроились рассыпным строем 3800 велитов. Фламинин возглавил левое крыло войска - справа 2-й легион, левее 2-я союзная ала, впереди вся легкая пехота, этолийцы, вероятно, на фланге легиона (всего 6000 тяжеловооруженных, около 3800 велитов и до 4000 этолийцев), - встал в центр и повел на помощь разбитым этолийцам. Правое крыло, перед которыми вместо велитов встала линия слонов, осталось на месте.
Фламинин довел войска до места сражения, увидел отступающих этолийцев и немедленно, не отводя легковооруженных за линию манипулов, атаковал противника. Римляне подошли к избивающим легкую пехоту и этолийскую конницу македонцам, велиты метнули пилумы и начали рубиться мечами. Численный перевес снова оказался у римлян. Теперь против 3500 - 5500 пехотинцев и 2000 всадников вели бой около 8000 пехоты и 700 всадников. Перемешанные в преследовании ряды македонской и фессалийской конницы и легковооруженных не выдержали удара и откатились наверх под защиту Филиппа.
Царь отвел отступающую толпу на правый фланг, не тратя время на отделение конницы от пехоты. Затем он удвоил глубину фаланги и пельтастов и сомкнул их ряды вправо, освобождая место для развертывания поднимающегося на гребень левого фланга. Правое крыло фаланги было выстроено в 32 шеренги по 128 человек. Филипп встал во главе пельтастов, на правом фланге встали фракийцы, еще правее развертывались отступившие легковооруженные пехотинцы и конница. Слева правое крыло фаланги не было прикрыто ни левым крылом фаланги (оно поднималось следом в походном строю), ни пельтастами. Македонское войско было готово к бою - 10 000 в строю, до 7 000 в рассыпном строю, 2 000 всадников.
Тит Квинкций Фламинин пропустил легковооруженную пехоту между рядами манипулов, перестроил тяжелую пехоту в шахматный порядок и повел их в атаку - 6 000 в строю, до 8 000 в рассыпном строю, до 700 всадников. Филипп скомандовал опустить сариссы, и фаланга ощетинилась кинжальными наконечниками сарисс. Наступила кульминация битвы.
Римляне, привыкшие опрокидывать варварскую фалангу градом пилумов, наткнулись на непробиваемую стену. В грудь каждому легионеру было направлено 10 сарисс, которые наносили глубокие кровоточащие раны. А фаланга шла вперед ровным шагом, македонцы кололи вперед взятыми наперевес сариссами, и только внезапное сопротивление посланному вперед копью означало для воина пятой-шестой шеренги, что он попал во врага. Встретив отпор, 2-й легион и союзники с этолийцами начали откатываться назад. Этолийцы еще пытались рубиться с фалангой, но деморализованные римляне просто побежали.
Сражение было в сущности проиграно римлянами. Царь Филипп быстро наступал. На правом фланге у рвущегося вперед правого крыла македонцев шли приведенные в порядок пельтасты, легковооруженние и наемники под командованием Афинагора. Там же приводили в порядок лучшую на Балканах конницу Гераклид и Леонт. Никанор Элефас выводил на гребень холмов, спускал вниз и последовательно разворачивал в боевую линию левое крыло фаланги.
Если бы в этот момент Филипп смог ввести в бой конницу, отступление левого крыла римлян превратилось бы в избиение, и избежать разгрома им было бы очень тяжело. Римляне должны были иметь еще около 1800 не участвовавших в бою всадников, но качество италийских всадников не шло в сравнение с македонской или фессалийской: это была все та же ездящая пехота, что и при Каннах. Чтобы сохранить боевые порядки правого крыла, римлянам пришлось бы пропустить мимо себя преследуемые македонской конницей остатки 2-го легиона и встретить удар перестроенного фронта фалангитов, которые по предводительством царя только что разгромили врага и к которым пристраивалось свежее левое крыло фаланги.
Существовала еще некоторая надежда на удар боевых слонов, но римляне хорошо знали, что этот род войск бессилен против дисциплинированной и хорошо вооруженной тяжелой пехоты. Более того, единственный известный римлянам способ использования слонов предполагал их атаку перед фронтом собственной пехоты, а сомкнутая фаланга ударами сарисс (как это произошло в битве на Гистаспе) заставила бы животных повернуть обратно на римский строй, превращая его в толпу охваченных паникой людей. Однако Филипп продолжал преследование, не обращая внимания на незащищенный левый фланг своего крыла и развертывание второй части фаланги.
Фламинин не стал дожидаться разгрома, а повернул лошадь и поехал к правому крылу, которое только и могло спасти ситуацию. И в этот момент консуляр обратил внимание на построение македонской армии: левое крыло в походном порядке отдельными спейрами переваливало через гребень холмов и начало спускаться с перевала, чтобы развернуться в боевой порядок слева от преследующего бегущих царя. Прикрытие конницей и пельтастами отсутствовало - все они шли на правом фланге успешно наступающего правого крыла Филиппа
Тогда Тит Квинкций Фламинин предпринял атаку, которая изменила ход сражения. Он вывел стоявшее в стороне от битвы правое крыло и двинул правое крыло (60 манипулов - около 6000 тяжеловооруженных) на поднявшееся на гряду левое крыло македонцев. Впереди боевого порядка шли слоны.
Это был перелом в ходе сражения. Построенные в походный порядок фалангиты не имели возможности на узкой дороге последовательно повернуть фронт навстречу противнику и начали беспорядочно отступать, не дожидаясь удара слонов и града пилумов. Никанор Элефас то ли надеялся восстановить управление на гребне холмов, когда фаланга оторвется от римлян, то ли поддался общей панике.
Римляне бросились преследовать. Один из трибунов удержал 20 манипулов и развернул их в тыл продолжающему преследование разбитого неприятеля Филиппу. Поскольку эти манипулы не участвовали в преследовании бегущих (отозвать их назад не смогла бы и римская дисциплина), следует предположить, что они находились в 3-й линии, и это были 10 манипулов триариев и 10 манипулов принципов или триариев союзников - всего около 1200 - 1800 чел.
На левом фланге Филиппа прикрытие отсутствовало - левое крыло так и не успело пристроиться, а легкая пехота оставалась на правом фланге. 20 манипулов ударили во фланг наступающему правому крылу Филиппа и остановили его продвижение. Даже в этой ситуации у Филиппа был шанс остановить атаку врага и сохранить управление. Но для этого было нужно, чтобы царь управлял боем, а не гнался за бегущими легионерами.
Но прикрытия на левом фланге не было, и македонцы оказались в тяжелом положении. Но и теперь фаланга держалась за счет плотности строя и тяжелого вооружения, и остановившиеся фалангиты, бросая ставшие бесполезными сариссы, отбивались от наседающих с тыла и фланга мечников-римлян короткими ксифосами. Левый фланг крыла еще сохранял способность к спонтанному, неорганизованному перестроению лицом к противнику. Однако фаланги движение вперед остановилось, а македонская конница так и не была выведена для преследования из толпы на правом фланге. Когда трибуны привели в порядок 1-й легион, и бой с фронта возобновился, фалангиты дрогнули и побежали.
Фламинин попытался избежать избиения и принять капитуляцию, но солдаты уже догнали расстроенные ряды македонцев, и началась бойня. Разгром стал неминуем.
Фламинин объявил о 8000 убитых и 5000 пленных македонцев - в основном из фаланги. Было объявлено, что потери римлян составили 700 человек; были ли включены в это число этолийцы, неясно. Было выкуплено по греческим городам 1200 римлян из числа захваченных и проданных в рабство Ганнибалом. В триумфе пронесли 3 730 либр золота, 43 270 либр серебра, 14 500 македонских статеров. Предполагаемая контрибуция должна была составить 1000 талантов - 3 200 кг золота и серебра.